Лепила-2 - [10]

       Эту вырубку я раскопал в прошлом году. Тогда на ней, правда, мало, что из грибов росло, и сосенки были махонькие, но чутье грибника подсказало мне, что на следующий год здесь что-то, да должно появиться, и вот, не обманулся. Горькушек наросло - хоть косой коси, да и прочие грибочки попадаются. Раньше я себя считал довольно опытным грибником, однако походив с Витольдовичем, понял, что половину съедобных грибов я почитал за несъедобные, или вообще за ядовитые. Хотя первый раз, когда я по его совету, нарезал "ложноопят серопластинчатых", которые он отрекомендовал мне, как съедобные, и довольно вкусные, сосед натуральным образом порывался отобрать у меня корзину, дабы спасти от неминуемого отравления. Не наблюдай я, как в прошлый раз Витольдович при мне накрошил этих ложноопят целую груду, а потом появился в больнице живой и невредимый - сам бы отобрал у кого угодно.

       - Вы, главное, Дмитрий Олегович, не перепутайте их с "ложноопенком красно-кирпичным", вот он точно ядовитый, хотя и не так, как бледная поганка, - наставлял он меня.

       Я все равно не верил, и только прекрасная цветная фотография в великолепном финском атласе грибов убедила меня таки попробовать сей сомнительный продукт. Если бы был рисунок - ни за что бы не отважился. Мало ли: вдруг у художника скрытый дальтонизм, или того хуже: он "так видит"!

      Пока Витольдович опустошал горькушечные ряды, я заметил скрытый еловой лапкой очень симпатичный молодой подберезовик - с черной шляпкой, налитой и округлой. Скрючившись, чтобы проползти под низко нависшими еловыми ветвями, я вдруг непроизвольно ойкнул - в живот мне что-то болезненно впилось. Тем не менее, я все же прополз под осыпавшей меня пожелтевшей хвоей елкой - вечнозеленые то они, вечнозеленые, однако хвоя с них все равно опадает, причем круглый год. Первым делом я срезал подберезовик, и, страдальчески скривившись, отбросил его в сторону - опять червивый! И такой молоденький... Потом уже я нащупал то, что так некстати впилось мне в живот. Это что-то провалилось в дыру подкладки моей старой спортивной куртки. Двумя пальцами я вытащил на свет Божий треугольный осколок камня.

       -Нет, ну надо же, какой гаденыш! - возмутился я. - Сначала на турслете я из-за него чуть кровью не изошел, теперь вот, чуть лапаротомию мне не сделал.

       Я показал осколок камня Витольдовичу, который (умный в гору не пойдет!) просто обошел ель с другой стороны, пока я лез напролом, и уже хотел выбросить его, но Витольдович остановил мою руку.

       - Ну-ка, ну-ка, погоди, дай взглянуть.

      Я, немного недоумевая, протянул камешек терапевту, тот покрутил его в пальцах, посмотрел с одной, с другой стороны, как мне показалось, даже принюхался, и только что на зуб не попробовал.

       - Очень интересно,- бормотал старый терапевт. Я по-прежнему недоуменно смотрел на него.

       -Весьма вероятно, - как всегда чуть суховато, с особой манерой наклонив голову, начал он, - что в данном конкретном случае мы имеем дело с обломком каменного ножа, либо скребка. Хотя, не исключено, это клиновидный осколок, хозяйственной ценности не имеющий. Такие получались при изготовлении тех же ножей. В любом случае, несомненно, - это кремневый отщеп. Где же вы нашли его?

       - Да я же говорю - на турслете мы через карьер лезли, вот я и напоролся на него рукой. Во, - я продемонстрировал Генриху Витольдовичу розоватый шрам на левой кисти.- И что, это точно - каменное орудие?- недоверчиво спросил я.

       - Ну, вот видите - следы ретуши, обработки то есть. Точно, не машинный скол. Да и материал подходящий.

       - По внешнему виду, так больше на наконечник стрелы похоже, - глубокомысленно показал я свое, как оказалось, невежество.

       - Нет, что вы, - тонко улыбнулся Витольдович. - Наконечник стрелы был совсем крошечный, размером с ноготь мизинца, - показал он свой палец.- В эпоху неолита стрелы и луки были плохонькие, куда им до Средневековья. Робин Гуд у них был бы, по-нынешнему выражаясь, "суперстар" Назначение первобытной стрелы было ведь не доспехи с кольчугами пробивать, а шкуры зверей, да и то, далеко не всяких. Пускали их с близкого расстояния, из засады, подкравшись, и не столько для того, чтобы наповал зверя уложить, сколько для того, чтобы потом подраненного, его легче загнать было, пробежав за ним, километров этак с 10 -20.

      Нет, ну до чего же человеческое мышление зашорено! Я, конечно, знал - в школе проходили же,- что был ледниковый период, что стоял тут когда-то, много тысяч лет назад, ледник, что жили тут первобытные люди, которые всех мамонтов поистребили, благо, "Гринписа" тогда не было. И валуны вон, что возле карьера - тоже после ледника остались, из самой Норвегии приволок. Но все эти знания были в моем мозгу, как-то неосознанно, будто и у нас это было, а может и не у нас, далеко где-то. Этот небольшой кусочек кремня сразу материализовал все эти вещи, на меня посреди лета будто пахнуло холодом, будто снова взгромоздилась передо мной гигантская стена льда, высотой аж в целый километр. Я невольно поежился.