Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы - [434]

– Так не пойдет, – ответил я, – на развертывание и выдвижение войск, если необходимы значительные силы, требуется время. Кроме того, есть еще одно обстоятельство. В этом деле мы можем доверять обер-бургомистру Штутгарта, он обеспечит нам прикрытие по гражданской и партийной линии. Но только на территории «гау Вюртемберг»![114]

– Согласен, – сказал Рудински, – но лучше, чтобы и он не знал главной цели. Официально, вы вполне можете выдвинуть войска на учения. Со следующим уровнем секретности – «мероприятия по охране», не будем говорить кого. Ну а о третьем тайном дне знать будут лишь я и вы. Надеюсь, что ваши люди достаточно дисциплинированы, чтобы безупречно точно, ничему не удивляясь и не задавая вопросов, выполнить ваш приказ?

Утром 22 апреля на аэродром в Мангейме приземлились четыре самолета без опознавательных знаков. Это были «дугласы», основной транспортник у русских и американцев – впрочем, некоторое их количество, закупленное через Испанию год назад, было и в люфтваффе. Мне пришлось обеспечивать их пролет через линию фронта, дав секретные радиопозывные. Начальник авиабазы получил от меня самые строгие указания – обеспечить секретность, охрану, все для пребывания экипажей в течение суток. Наверное, наземный персонал принял все за какую-то операцию абвера.

Конечно, перемещение фюрера было большим государственным секретом. Но ведь бюрократия – это наука точная: управление железных дорог должно быть в курсе, чтобы не нарушать расписание других поездов. И охрана должна быть в курсе о месте опекаемой фигуры. И Рудински сумел добыть и передать мне информацию о времени и маршруте. Много позже я узнал, что у русских в охране их вождя, Сталина, был гораздо больший орднунг – охрана контролировала не только поезд, но и пути на всем протяжении, все станции, мосты, стрелки, и любое действие возле железной дороги не могло укрыться от внимания НКВД, а тем более выдвижение войск! Подобное было и у нас – но лишь при визите важных персон на оккупированную территорию, в самом же рейхе обязанность обеспечения порядка и недопущения подозрительных лиц возлагалась на персонал железной дороги. Согласно особой инструкции, могли привлекаться и армейские части – сама же охрана, подчиненная фюреру, контролировала лишь сам поезд! Что сыграло решающую роль.

Я не отказал себе в праве встретить гостей лично. Поскольку предыдущие трое суток практически непрерывно ездил по расположению вверенных мне частей, это не могло вызвать особого подозрения. Рудински присутствовал тоже. Может быть, утром, когда донесение о нашей встрече ляжет на стол кому-то из чинов гестапо, это могло бы навести на подозрения. Но мы оба знали, что если все удастся, игра пойдет по совсем другим правилам. Ну а если же нет…

– Тогда лично мне останется лишь срочно грузиться в один из этих самолетов, – произнес Рудински, – и вам тоже советую: тогда русский плен для вас самое безопасное место. Но я думаю, что у этих парней осечки не будет. Надо знать русских – когда они твердо решили, победить или умереть. Я – знаю. Как и то, что этих конкретных русских убить очень непросто. И если я не ошибаюсь, то пришлют именно их – лучших.

Русских было пятьдесят шесть человек. Причем из первого севшего самолета выскочили лишь двое – узнав Рудински, один из русских, очевидно, подал условленный сигнал, и приземлились остальные. Они все были в камуфляжной форме итальянского образца, иногда используемой и нашими егерями, так что на вид вполне могли сойти за своих – тем более что в войсках СС нередко применялось и трофейное оружие; также в сорок четвертом году там нередко можно было встретить русских или украинцев. Вооружены они были в большинстве автоматическими карабинами Калашникова, у некоторых были снайперские винтовки, гранатометы, похожие на наши «офенроры», несколько ручных и даже пара крупнокалиберных пулеметов, у каждого был довольно объемистый рюкзак; хотя по договоренности, мы помимо транспорта предоставляли и взрывчатку, русские привезли и свой запас.

Я спросил, кто старший – разумно предположив, что в подобную миссию должны назначить говорящих по-немецки. Подошел один, внешне ничем не отличающийся от прочих, приветствовал меня на русский манер, приложив руку к каске всей ладонью. Мне показалось, что он меня узнал.

– Надеюсь, у ваших людей хватит выдержки не хвататься за оружие без нужды, – сказал я. – Вам ничто не угрожает, мы выполним договор. Как вы просили, мы предоставляем восемь грузовых трехтонных автомобилей, полностью заправленных, пятьсот килограммов тротила, десять пулеметов МГ-42, по две тысячи патронов на каждый, два батальонных восьмисантиметровых миномета с сотней мин на ствол, по тридцать лопат, кирок и ломов – все уже в кузовах. Вот карта с нанесенной обстановкой. Мы не заходим внутри этой границы и отвечаем за то, чтобы не зашел никто другой. Мои солдаты знают лишь, что идет спецоперация, и лучше не оглядываться за спину и не задавать вопросов, а только ждать, когда стихнет. Вот здесь – место прохода в охраняемую зону, впрочем, вас туда сейчас и доставят. Как только закончите, дадите условленный сигнал, вас вместе с грузом пропустят обратно. И уж простите – но если через час после начала боя сигнала не будет, то сначала моя артиллерия откроет массированный огонь, а затем пойдут танки и мотопехота с категорическим приказом пленных не брать и вообще не оставлять там, внутри, живых. Сейчас прошу в машины, следуйте за мной. Есть вопросы?