Лемминг Белого Склона - [73]

Хаген смолк, отпил воды. Промокнул пересохшие губы. И прохладно усмехнулся уголком рта, глядя в тёмно-синие, властные глаза Кьяллы. Там замерло море — в ожидании шторма.

— Впрочем, это ничего не значит по сравнению с тем, как на Эрсее обходятся с девушками. Парней хотя бы не насилуют… И мечутся на сене в горячечном родильном бреду лани ожерелий, коим не повезло стать честной супругой доброму мужу. И подыхают, как подзаборные суки. Чьё бы сердце не содрогнулось? А многих отгружают на Эстервег. Чтобы они за морем кувыркались на шёлковых простынях с тамошними владыками, пока не появятся первые морщины… Какова их участь после — не мне вам говорить. Но что могу сказать — и что имеет значение — так это счёт. Количество. Больше десятка кнорров и коггов ушло на восток за две недели. Забиты под завязку — на два альна осадка… Сколько рабынь на борту кнорра? Пять дюжин? Меньше? Больше? И сколько их уходит за всё время осенних торгов?

— Юноша складно говорит, — заметила одна из советниц модрон.

Другая же, высокая черноволосая госпожа, нехорошо прищурилась:

— Только один вопрос. Откуда доставляют этих девиц? Что ты можешь об этом поведать?

Голос у женщины был приятный, завораживающе-низкий, как урчание крупной кошки. Хаген вздрогнул: сколь опасна была та красота! — и осторожно произнёс:

— Трудно здесь что-то сказать уверенно, почтенная госпожа. По одежде судить сложно: платье так изнашивается, что порою нельзя прочитать узор, да я в том и не силён, не стану врать. Судя по внешнему виду — девушки там были отовсюду: и с островов, и с фьордов, и с Большого Пути, может, ещё из Алмара или даже из юго-западных краёв… — задумался, напрягая память и мимо воли почёсывая в затылке, и добавил, — а коли судить по выговору, то, конечно, больше всего на Эстервег отправилось северянок. Но, опять же, говорить нам пришлось немного…

— Ты по виду и по речи не был рождён рабом, — сказала Кьялла, — как же ты оказался в неволе?

— Долго рассказывать не стану, просто скажу, что работал на одном хуторе в Боргасфьорде, на нас напали викинги Атли Ястреба, всех, кого не убили, продали на Эрсее. У меня там была невеста. Альвёр дочь Сульдара. Её сожгли заживо. Простите мне эти подробности, — спохватился Хаген, — я не хотел проявить неуважение…

— Нечего тут прощать, — милостиво кивнула Кьялла, — пусть теперь твой король ответит, не вознамерился ли он часом разграбить Эрсей?

— Твоя проницательность, Кьялла модрон, сравнится лишь с твоей красотой, — расплылся в улыбке Арнульф, — именно таков мой замысел. И, думается, ваша помощь не будет лишней.

— Подобные слухи долетали до нас, — проговорила владычица гневным рокотом прибоя, — но не так велика наша сила, чтобы тягаться с хёвдингами на Эрсее. Теперь мы видим, что нашёлся тот, кому по плечу это большое и славное дело! Сколько человек тебе нужно?

— Столько, сколько несёт боевой корабль.

— Оставайся под нашим кровом, Арнульф Иварсон, со своими людьми. Мы будем совещаться и утром дадим ответ!

Хаген высказал нижайшую просьбу посмотреть знаменитый здешний храм Фрейи. Хродгар подумал и присоединился. Тогда Кьялла приказала позвать того парня, что играл на моржовом черепе, чтобы тот был провожатым для сверстников.

Парня звали Хёрд. Он был родом с острова Альдей. Его отец был главным музыкантом при королевском дворе в Альдастейне. Старших сыновей ему удалось пристроить на хорошие места, но Хёрд был младшим, а какова доля младшего сына — нет нужды говорить…

— Вот и сижу тут с семи годков, — рассказывал Хёрд, водя гостей по залам и переходам замка.

— Как тебе тут живётся? — спросил Хаген. А Хродгар сочувственно добавил:

— Тяжко, пожалуй, удержать селёдку с штанах, когда вокруг столько наживки!

— Нет, не очень, — отмахнулся Хёрд, — густо растёт здесь сладкая малина нарядов, и, коли подойти к делу с умом и чувством, можно отведать этих ягод, — осклабился, подмигнул парням, — если у вас есть голод до мёда лип ожерелий, то это можно устроить!

— Я не прочь, — усмехнулся Хродгар, почёсывая в промежности, — а ты, братец-лемминг?

— Воздержусь. Я бы лучше провёл вечер за книгой, коли здесь имеется бокенсаль.

— Здесь роскошный бокенсаль, — похвастал Хёрд, — как раз при храме. Идём, покажу!

— Тебя Торкель засмеёт, когда узнает, — предупредил Хродгар.

— Торкелю я выбью зубы, потому что он лоботряс, — добродушно молвил Хаген и обратился к провожатому, — а что это за инструмент, на котором ты играл? Никогда не видел подобного!

— Арфу и вистлы, волынку и лютню я уже освоил, — самолюбиво хмыкнул Хёрд, — а та штука, о которой ты говоришь, называется ростунг-скёлль[49], потому что сделан из черепа моржа. Дорогой инструмент, но хорошо звучит в просторном зале, не так ли?

— Звучит прекрасно, — похвалил Хаген, — особенно в умелых руках. А если сделать подобное из черепа овцебыка, звук, наверное, будет глуше и ниже.

— Неплохо ты соображаешь в музыке! — одобрил спиллеман.

— А ты здесь только играть выучился? — спросил Хродгар. — Или драться — тоже?

— Отнюдь! Учат и владеть оружием. Это может показаться странным, но Фрейя, покровительница скъяльд-мэйяр, это не столько богиня любви, как думают многие, сколько божество военных союзов, юношей и девушек, едва покинувших отчий порог. Впрочем, глядите сами!