Лекции - [21]
И вот отсюда, из этого вопроса, католическое богословие выводит очень чёткий постулат физический: пространство есть нечто абсолютно внешнее по отношению к физической реальности. И поэтому любое тело может быть ужато до размера минимальной, по сути, математической точки.
Вы помните знаменитый вопрос: сколько ангелов уместится на кончике иглы? Это гениальнейший вопрос — это вопрос, из которого родилась наука Нового времени. Не смейтесь. Это же ведь вопрос исчисления бесконечно малых величин. Кончик иглы — это символ математической точки, а ангел — это минимум телесности, в свою очередь. Дифференциальное исчисление начинается здесь. В принципе евхаристии тот же вопрос: может ли в минимуме пространства уместиться сложно структурированное тело? Физики присутствуют в зале? Не может? Может. Первоатом Лиметра: вся вселенная в точечном состоянии. Почему, откуда у Лиметра эта концепция? Да потому что Лиметр католический священник. Его католическая вера помогла создать ему эту математическую модель.…
Так вот. Античный атомизм предполагает, что есть некоторые минимумы стихий — атомы стихий (атомы земли, атомы воды, атомы воздуха, атомы огня). Это — примитивнейшие и пространственно–минимальные объёмы. А дальше: эти атомы входят в разные сочетания, и тогда возникают сложные разнообразные тела. Отсюда вывод: атома человека быть не может, потому что человек — это сочетание всех стихий. А здесь уже католическое богословие говорит: простите, для обоснования нашего понимания причастия, нам нужно доказать, что есть атом человеческого тела и поэтому даже в пылинке причастия содержится весь Христос. Кроме того, после Тредентского собора законодательство католических стран приводится в соответствие с решениями Собора, а именно: за хулу на евхаристию — смертная казнь.
Представьте себе теперь инквизиторов, когда они получают донос, что доктор Галилей проповедует атомизм. А архиепископ Флоренции (председатель суда) — лучший друг Галилея. Рим есть Рим: это древняя правовая культура. Это такие крючкотворы, которые много чего умеют. Инквизиторы делают что? Они подменяют обвинение. Они обвиняют Галилея совершенно по другому поводу: «Ты утверждаешь, что Земля вокруг Солнца вертится? Ты что не знаешь, что книжка Коперника уже 5 лет, как запрещена?! А ты её читаешь и проповедуешь?» Что происходит? Инквизиторы предъявляют Галилею обвинение, по которому не полагается уголовное наказание и за которое можно максимум пожурить. Инквизиторы объявляют Галилею «страшный» приговор: 2 месяца прожить в загородной резиденции архиепископа Флоренского, каждый день читая 6 покаянных псалмов…
Так вот. На самом деле, это парадокс развития европейской науки. Астрономы очень поздно приняли систему Коперника–Галилея–Кеплера. А, знаете, кто её воспринял на ура? Журналисты. Тогда ещё журналисты не в нашем смысле, а гуманистическая интеллигенция: люди, которые ничего не понимали в астрономии, с восторгом восприняли гелиоцентрическую модель мира. Почему? Это очень важная идея: если общество какую‑то идею воспринимает с восторгом, хотя не понимает её сути, значит, эта идея отвечает каким‑то важным идеологическим потребностям общества. Какие были эти потребности? XVI век в истории Европы — это страшный век: Европа залита кровью, реформационные воины, чума.
И вот тогда рождается естественное представление о том, что на Земле нет истины… Истину надо искать выше, в небесах. Что человек — это ничтожная тварь. Помните Лютера? «Разум — это потаскуха дьявола…». И поэтому человек не может быть вместилищем истины. Вот там — сияющее, светлое, непорочное Солнце без пятен, оно и есть истинный центр.
То есть, по–своему, религиозно окрашенная мизантропия и создала этот казус увлечения коперниканством в европейском гуманитарном сообществе XVI века.
В заключение осталось вновь вернуться к вопросу о соотношении веры и разума, детализировав его на уровне вопросов о доказательствах бытия Бога. Я не буду доказывать вам, есть Бог или нет. Я знаю эти доказательства, я считаю их очень убедительными. Но я не буду их использовать по одной простой причине.
Григорий Богослов однажды сказал: «Бог жаждет, чтобы Его жаждали…». Бог есть любовь и Он ждёт от нас любви…
Теперь скажите, пожалуйста, вы можете себе представить девушку, от которой жених требует только одного: «ты признай, что я существую! Я тебе сейчас докажу, что я существую, я тебе паспорт покажу».
Неужели этого достаточно для любви? Очевидно, нет… Так же и Богу. Его не интересует, знаем ли мы, что Он есть или нет. А вот дальше: если это знание о Нём, преобразилось ли оно в нашей воле, в жаре нашего сердца, в нашей вере? Кстати, вы знаете о том, что русское слово «вера» происходит от санскритского слова «вар»? «Вар» — горячность, жар.
