Лекарство от зла - [30]

Двадцать три головы

Мне не мешает одиночество. Грустно, что все вокруг боятся остаться наедине со страхом и самим собой. Страх заразен. Миллионы людей заражены им. Страх не преуспеть, смерти, одиночества, недостатка внимания, страх отсутствия любви… Дети тоже болеют боязнью. Их отдают в детский сад, чтобы не оставлять одних. Отправляют в армию, чтобы не были в одиночестве. Взрослые люди в больших домах, набитых до потолка страхами. Ты готов на все, только бы не остаться одному. Хочешь умереть в толпе. Желаешь, чтобы за тобой смотрели, поощряли, восхищались твоей уникальностью. Ты даже согласен на то, чтобы тебя пинали, выжимали из тебя все жизненные соки капля за каплей, чтобы тебя гнали вместе со всем стадом, только бы не быть одному. Все, что ты делаешь, должно быть выставлено напоказ перед всеми. Такого наворотили от страха. Даже двери туалетов не запираются. Чтобы нельзя было уединиться. Жизнь не предусмотрена для одиноких людей. Интересно, сколько живут пауки? Нужно проверить.

Обе мои подружки вышли на охоту, и теперь они так возбуждены новыми переживаниями, что мы почти не видимся. А у меня есть утренняя песенка. Пикассо придумал ее специально для меня. Он пел ее мне до того, как мы уносились в лавандовые поля.

Я: Я так умна добра и хороша.

Хор: Ты так умна, добра и хороша.

Умна и хороша, умна и хороша,

Умна и добра.

Нет моего Пикассо… Я тоже могу поохотиться. Почему не попробовать? Плохо то, что моя добыча недолго остается на этом свете, хотя можно этому и порадоваться. Это ведь преимущество. Мы не успеваем возненавидеть друг друга. Выбираю чудесный вечер и иду одна в бар дешевой гостиницы. Я веду себя, как кошка перед мышиной норкой. Эти живые, шевелящиеся и шумящие твари довольно интересны. Женатый, неженатый, плюнет, поцелует. Любит, не любит, плюнет, поцелует. Женатый. Понятно, что женатый. Кольца на руке нет, делаю вид, что не замечаю бледной полосочки на пальце. Мужчина с половиной. Мужчина со следами кольца от брачной цепи. С кольцом в носу, на шее, в ушах, на молнии от брюк. Я приглашаю его. Играем честно. Все хорошо, пока это игра. Он смеется слишком громко и неискренне. Это потому что не дома. Там он не смеется. Хочет поделиться своими неприятностями. Это он попал в точку — я умею слушать. Он предлагает мне провести с ним ночь в гостиничном номере. Я называю цену. Кивает головой. Дурак. Ночь в гостиничном номере, за спиной измученной сомнениями жены, не стоит и пяти копеек. Эти ночи даны в наказание мужьям с кольцами в носу. Увеличиваю цену. Он согласен на любую цену. Куда ему деваться? Удовольствия и наказания стоят дорого, но зато потом будет что рассказать друзьям, будет страх не подхватить триппер. Будет чувствовать себя умным, красивым и добрым. Он бы заплатил и дороже, чтобы ощущать, что испытал что-то большее, а не то же самое, что всегда. Нет разницы между своей и чужой женой, дурачок! Все женщины свои! Я не говорю этого вслух… он же клиент. Не говорю ему и того, что он оглупел от кольца на пальце. Молчу о том, что он потеет и пахнет страхом. Он заказывает еще выпивку и начинает нервничать. Это значит, что ему завтра рано вставать. Поезда домой отправляются до рассвета. Не дома, значит, нигде. Нигде — это темное местечко. Я его понимаю. Я всегда нахожусь в темноте. Мы поднимаемся в номер. Я зажигаю весь свет и погружаю его в неловкость. Грехи любят темноту. Мне хочется рассмеяться, глядя в его испуганные косые глазки, но я веду себя профессионально и не делаю резких движений. Забираю деньги — это первое. Гашу свет и разряжаю обстановку. Потом я услышу в полусне заученные слова о волшебной ночи. Человек платит и пользуется всеми правами покупателя. Я помогаю ему реализовать его желания, а он тем не менее не может справиться с приобретением. Ну ничего. Дома все встанет на свои места. Эта ночь навсегда останется в Нигде. Он засыпает, а я могу уходить. Одеваюсь и вспоминаю, чему меня учили. Возвращаюсь и ставлю ему маленький профессиональный засос. Отметина? Измена! Маленькая супружеская измена. Что-то типа дружеской шутки. Поцелуй из темноты. Вот так. За все надо платить. Я иду по темному городу. Все равно, как у себя дома. Уличные фонари уводят дорогу в никуда. У меня в сумке много денег. Я могла забрать все, но никогда так не делаю. Это непрофессионально. Кто-то съел часть запасов за одну ночь. В гостиничном номере, на чужой постели. Со столичной незнакомкой. Столикая незнакомка. Столичная проститутка из гостиничного бара… Какой смысл обвинять себя, обижаться, легче все равно не становится. Решила — сделала! Ведь ясно говорится — не приноси удовлетворение, приноси деньги. Денег хватит на целую лису. И на ветчину для кошки. У меня полно денег, но продолжаю идти пешком. Дело принципа. Я всегда дохожу пешком до определенного места и там беру такси до крайнего квартала, в котором находится «домой». Мой дом принадлежит моим родным. Наши отношения стали слишком далекими для близких людей. Потому что я не работаю, не выхожу замуж, не ношу сумки с едой, не мою тарелки и окна. Ближе кошки у меня никого нет. Она не упрекает, не требует никаких объяснений. Ну как за это не купить ей ветчины!