Лёка - [11]

У Свена были такие испуганные, широко открытые глаза, но на моё обвинение он только отрицательно покачал головой. Тяжело вздохнул и закрыл ладонями лицо. Он молчал, а я ждала ответа. А он всё никак не хотел говорить, потом его плечи задрожали. Я испугалась: неужели довела такого парня до слёз? Довела, но только это были слёзы смеха.

Свен убрал руки от лица и вытер рукавом куртки слезящиеся глаза. Он смеялся ― сначала тихо, а потом во весь голос.

«Ну, всё! Сдвинулся, бедный! Неудивительно, видно крепко его по головушке-то приложили! И что теперь прикажите мне делать? „Скорую“ вызывать, что ли?» ― я растерянно смотрела на него, кусая губы.

Отсмеявшись, Свен потрогал свою голову и сморщился от боли, на его ладони осталась кровь. Он посмотрел на меня с улыбкой и громко сказал: «Ну и насмешила ты меня, грозная воительница. Я уж думал, ты меня сейчас пытать будешь. Принеси-ка мне лучше мокрое полотенце и йод, пожалуйста, Лёка», ― после чего завалился на диван. Рука его беспомощно упала. Кажется, он потерял сознание.

В первое мгновение я растерялась, потом заметалась по комнате, хотя прекрасно знала, где лежит аптечка. Если бы на месте Свена была Ния, я точно знала бы, что надо делать, а рядом с ним… почему-то мои мозги работали хуже. Наконец, нашла пузырёк с нашатырём, открыла и безжалостно сунула его Свену под нос. Тот глубоко вздохнул, закашлялся и открыл глаза.

― Что это такое? Какой-то новый вид пытки? ― прохрипел он, приходя в себя, отталкивая мою руку с флаконом, который я, как зачарованная, продолжала подсовывать ему под нос.

― Лёка, хватит, пожалуйста, сдаюсь, ты победила, только убери эту гадость от меня! ― умоляюще шептал он, пытаясь закрыть лицо руками.

Очнувшись, поспешно убрала «ароматный» пузырёк в шкаф. Свен с недоверием следил за моими передвижениями, словно ожидал от меня ещё какой-нибудь пакости. Виновато улыбнувшись, показала ему пустые руки ― мол, видишь, ничего у меня нет. Но он продолжал смотреть на меня с подозрением.

От такого взгляда мне стало как-то не по себе. И я решила его успокоить.

― Хватит на меня так пялиться! Сейчас принесу полотенце и йод, раз просил.

И ушла, а Свен провожал меня встревоженным взглядом, неужели так нашатыря испугался, вот чудак! Когда вернулась в комнату, он сидел такой бледный, что я заволновалась, как бы снова не отключился. Но он держался, хоть, очевидно, ему было плохо. Свен взял протянутое мной полотенце и медленно подошел к висевшему на стене зеркалу. Вытер кровь с лица, а потом приложил полотенце к ране на голове.

Я, наконец, очнулась от ступора, и, решительно взяв его за руку, снова осторожно усадила на диван.

― Сиди и не двигайся, лечить буду!

― Ой, Лёка! Мне уже страшно!

― Не смешно. Ну-ка, не дёргайся, терпи. Подумаешь, поболит немножко и пройдёт, ― уговаривала я Свена, обрабатывая раны на лице и затылке. Он преувеличенно охал и стонал, называл меня мучительницей и садисткой, ну просто издевался надо мной!

Я так увлеклась процессом «оказания первой помощи», что не сразу заметила сестру и бабушку, приоткрывших дверь в мою комнату, и с интересом прислушивавшихся к нашему со Свеном разговору: Катька ― с ехидной усмешкой, бабушка ― с помрачневшим лицом, не обещавшим нам обоим ничего хорошего.

― Баба Нина, это мы так шутим, не обращай внимания! Мой друг такой шутник! С ним не соскучишься, ― тщетно пыталась я выкрутиться из создавшегося положения.

― Это с тобой, Ольга Михайловна, не соскучишься! ― прогремела в ответ бабушка, ― что здесь происходит, объяснишь ты мне вразумительно или нет? Может мне в полицию позвонить? Я не потерплю, чтобы всякие бомжи шатались по квартире моего сына! А ты, внучка, совсем распустилась: ни стыда, ни совести у тебя нет!

Голос её грохотал подобно раскатам грома. Я чувствовала себя маленькой, совершенно беспомощной девочкой, случайно угодившей в логово суровой великанши. На выручку пришла сестра: она скорчила гримасу и схватилась руками за живот.

― Ой, бабулечка, что-то мне нехорошо! Кажется, я объелась пирожками, может в них капуста была несвежая!

― «Несвежая»? Что ты такое говоришь, я же при тебе готовила!

В ответ хитроумная лиса скривилась ещё сильнее.

― Ой-ой, как колит! Мне срочно надо лечь!

Баба Нина встревожилась, осторожно взяла Катю за руку и увела её, временно забыв про нас.

― Видишь, Свен, к чему привели твои вопли. Мне за тебя теперь перед бабушкой отдуваться придётся.

― Ну, извини, перегнул палку, ― виновато вздохнул он и замолчал.

Вся моя злость на него прошла, стоило мне ещё раз взглянуть на кровоподтёки на его лице и синие тени под глазами.

«Вот всегда бы так сидел и молчал, а то порет всякую чушь», ― подумала я со вздохом и быстро пошла на кухню, где приготовила ему чай и набрала полную тарелку оставленных «на завтра» пирожков. Проходя мимо Катиной комнаты, услышала, как сестрёнка обрабатывает доверчивую бабушку.

― Посиди со мной, бабушка, мне так сразу легче становится. Расскажи ещё что-нибудь.

Катя своё дело знает! Удовлетворённо хмыкнув, вернулась к себе. Свен практически задремал сидя, куртка распахнулась у него на груди, и мне стало неловко, ведь под ней у бедняги не было даже рубашки. «Странный он всё-таки, на какой помойке одевался? Если он наёмник, то должен неплохо зарабатывать, неужели на рубашку денег не хватило?» ― думала я, ставя на журнальный столик чайник и тарелку с пирожками.