Легион Фалькенберга - [4]

Хартманн доверху наполнил стакан и толчком отправил его Джону.

— Флот научит вас многому, гардемарин Джон Кристиан Фалькенберг. В том числе и умению пить. Мы все слишком много пьем. И мы еще вам покажем почему, но прежде чем понять почему, вы должны научиться — как.

Он поднял стакан. Когда Джон лишь пригубил свою порцию, Хартманн нахмурился.

— Еще, — сказал он. Он произнес это как приказ.

Джон отпил половину виски. Он уже несколько лет пил пиво, но отец не часто разрешал ему выпить спиртного. Не очень вкусно и жжет в горле и в животе.

— А теперь расскажите, почему вы присоединились к нашей благородной братской шайке, — попросил Хартманн. В голосе его звучало предостережение: за шутливыми словами крылось что-то серьезное. Может, он не смеялся над Службой, называя ее братской шайкой.

Джон надеялся на это. У него никогда не было братьев. Не было друзей. Не было дома, а отец был строгим учителем. Он научил его многому, но никогда не проявлял любви… или дружбы.

— Я…

— Только честно, — предупредил Хартманн. — Открою вам одну тайну, тайну нашего Флота. Мы никогда не лжем своим. — Он взглянул на гардемаринов, и те кивнули, Роль-ников с легкой улыбкой, Бейтс серьезно, как в церкви.

— Там, — продолжал Хартманн, — там лгут, мошенничают, используют друг друга. Но у нас не так. Нас используют, это верно. Но мы знаем, что нас используют, и мы честны друг с другом. Поэтому наши люди всегда нам верны. И поэтому мы сами верны Флоту.

И это имеет какое-то важное значение, подумал Джон: ведь Хартманн взглянул на флаг Совладения на стене, но ни слова не сказал о СВ. Только о Флоте.

— Я здесь потому, что отец хотел убрать меня из дома и сумел получить для меня назначение, — выпалил Джон.

— Вам придется найти другую причину. Или вы с нами не останетесь, — сказал Хартманн. — Пейте.

— Да, сэр.

— Правильный ответ: есть, сэр.

— Есть, сэр.

Джон осушил свой стакан. Хартманн улыбнулся.

— Прекрасно. — Он снова наполнил свой стакан, потом налил остальным. — Какова миссия Вооруженных Сил Совладения, мистер Фалькенберг?

— Сэр? Выполнять волю Большого Сената…

— Нет. Их цель — существовать. И своим существованием поддерживать определенную степень мира и порядка в этом углу нашей галактики. Выиграть время для людей, чтобы те могли убраться достаточно далеко от Земли. И когда эти проклятые придурки перебьют друг друга, они не смогут уничтожить все человечество. Такова наша единственная миссия.

— Сэр? — гардемарин Рольников говорил негромко и настойчиво. — Лейтенант, сэр, стоит ли вам столько пить?

— Да, стоит, — ответил Хартманн. — Спасибо за заботу, мистер Рольников. Но, как видите, в настоящее время я пассажир. Служба не запрещает выпивку. Совсем нет, мистер Фалькенберг. Строго запрещено быть непригодным к исполнению обязанностей. Но выпить — нет. А у меня в данный момент нет никаких обязанностей. — Он поднял стакан. — Кроме одной. Поговорить с вами, мистер Фалькенберг, и рассказать вам правду, чтобы вы либо сбежали от нас, либо до конца жизни были прокляты вместе с нами, потому что мы никогда не лжем друг другу.

Он замолчал, и Джон задумался о том, насколько пьян Хартманн на самом деле. Офицер подбирал слова гораздо тщательней, чем отец, когда выпивал.

— Что вы знаете об истории Флота Совладения, мистер Фалькенберг? — спросил Хартманн.

Вероятно, больше тебя, подумал Джон. Лекции отца по истории создания Совладения пользовались большой известностью.

Все началось с разрядки. Она рухнула, но была восстановлена, и вскоре был заключен целый ряд формальных договоров между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Договоры не покончили с враждой этих великих держав, но их общие интересы оказались значительнее различий; очевидно, лучше, чтобы было только две великие державы, а не…

— Очень немного, сэр, — ответил Джон: Хартманну совсем не нужно выслушивать лекцию профессора Фалькенберга.

— Мы созданы на основе Французского иностранного легиона, — сказал Хартманн. — Мы легион чужаков, который должен защищать искусственный союз двух государств, ненавидящих друг друга. Как человек может посвятить такой цели свою жизнь и душу, мистер Фалькенберг? На чем основан союз? Что обеспечивает верность солдат?

— Не знаю, сэр.

— Они тоже не знают, — Хартманн взмахом руки указал на двух гардемаринов, которые откинулись в креслах и вели себя так, словно то ли слушают, то ли нет — Джон не мог точно сказать.

Может, решили, что Хартманн слишком пьян? Хороший вопрос.

— Не знаю, — повторил Джон.

— Ага. И никто не знает, потому, что ответа нет. Человек не может умирать за союз. Но мы сражаемся. И умираем.

— По приказу Сената, — негромко сказал гардемарин Рольников.

— Но мы не любим Сенат, — возразил Хартманн. — Вы любите Большой Сенат, мистер Рольников? А вы, мистер Бейтс? Мы знаем, что такое Большой Сенат. Продажные политики, которые лгут друг другу и используют нас, чтобы разбогатеть, чтобы урвать большую власть для своей группы. Если могут. Нас они используют не так часто, как раньше. Пейте, джентльмены. Пейте.

Виски начал действовать, и в голове у Джона зашумело. Он чувствовал, как на висках и под мышками выступил пот. Живот протестовал, но Джон поднял стакан и снова выпил вместе с Рольниковым и Бейтсом, и никогда еще в совместном пьянстве не было столько смысла. Он попытался спросить себя, почему, но никаких мыслей не было — только чувства. Его место здесь, с этим человеком, с этими людьми, и он единое целое с ними.