Легенды старого Петербурга - [9]
Во втором томе «Переписки Я. К. Грота с П. А. Плетневым» последний говорит, что «в «Рыбаках» Гнедича[35] молодой рыбак есть сам Гнедич, а вельможа — граф А. С. Строганов, первый его покровитель. Местность островов и красота нашей летней ночи схвачены прелестно».
Приводим отрывок из этих стихов:
В начале прошлого века блестящая петербургская публика, по словам Башуцкого[36], ездила на Крестовский остров, где под звуки двух или трех военных оркестров гуляла по очень широкой аллее, усыпанной красным песком и обставленной зелеными деревянными диванчиками; аллея эта шла вдоль берега Средней Невки до тони[37], а на противоположном берегу реки расположены были дачи: камергера Зиновьева, обер-егермейстера Л. А. Нарышкина (теперь на ней устроен лесопильный завод), супруга которого, Марья Антоновна, была красивейшею из женщин, и к ней благоволил Император Александр I.
За Нарышкинскою дачею находилась дача графа Ив(ана) Ст(епановича) Лаваля[38], который, заметим, был французский эмигрант, начавший свою службу учителем в Морском кадетском корпусе. Дочь статс-секретаря Козицкого влюбилась в него и подала просьбу Павлу I о разрешении ей вступить с ним в брак, так как мать ее, наследница богатого купца, не соглашалась на это. Император Павел потребовал объяснений и на ответ вдовы Козицкой, что Лаваль не нашей веры и что у него маленький чин, дал такую резолюцию: «Он христианин, я его знаю, и для Козицкой чин у него весьма достаточный, а потому — обвенчать». Потом Лаваль во время пребывания короля-изгнанника Людовика XVIII в Митаве давал ему деньги, за что и был пожалован титулом графа. Дом Лаваля в Петербурге стоял рядом с Сенатом на Неве (теперь Полякова[39], а ранее графа Борха. за которым была младшая дочь Лаваля) и славился роскошью и своими праздниками. Сам Лаваль умер в 1846 г., в чине д(ействительного) т(айного) сов(етника); единственный сын его застрелился в молодых летах, а старшая дочь вышла за князя Сергея Трубецкого, декабриста, и последовала за ним в ссылку. Лавальский парк сохранил до сих пор имя своего владельца, хотя давно уже принадлежит книгопродавцу Вольфу, но самый дом — дача сгорел несколько лет тому назад вместе с корсетною фабрикою, которая в нем помещалась.
Летом по воскресным дням, эта аллея съезда haute voleé[40] становилась сборищем петербургских ремесленников-немцев, угощавшихся в обширном деревянном доме, где помещался трактир, находившийся на берегу Невы, как раз против дачи Зиновьева, близ которой был перевоз от Зелениной (т. е. Зелейной) улицы, так как в то время моста с Петербургской стороны на Крестовский еще не существовало, а против дачи Лаваля стояли летние деревянные катальные горы (прототипом для которых была Катальная горка в Ораниенбауме), и с них беспрестанно слетали колясочки, на которых дамы помещались у кавалеров на коленях…
Кроме этого удовольствия немецкая молодежь находила истинное увеселение в Ritter-Spiel, т. е. рыцарской игре, состоявшей в следующем: возле трактира был построен павильон с 6-ью или 8-ью длинными горизонтальными окнами и крышею, в виде купола, которая имела также окошечки, дававшие свет в обширную круглую ротонду, вдоль стен которой находилось восемь столбов, а на них висели, сделанные из папки, арабские и турецкие головы в чалмах. Посреди же ротонды круглый пол или барабан, окруженный балюстрадою; приводился в движение вместе с помещенными на нем шестью деревянными конями, на которых взбирались всадники из публики с пиками и саблями для снимания колец и рубки голов, одним словом, это была большая карусель. Но со временем все эти затеи были перенесены на другую сторону Крестовского острова в «Русский трактир».
В половине XVIII века, говорит Васильчиков, автор книги «Семейство Разумовских», Крестовский остров был пожалован императрицею Елизаветою Петровною графу Алексею Григ(орьевичу) Разумовскому (ранее он принадлежал царевне Наталье Алексеевне, а Анна Иоанновна подарила его Миниху), после смерти его перешел к брату его — Кириллу Григорьевичу, который по вступлении на престол императора Павла I, услыша ходившую молву, что все жалованные имения будут отобраны в казну, поспешил продать Крестовский остров князю А. М. Белосельскому[41] за 90 тысяч рублей, хотя на нем было одного лесу в то время на 500 тысяч.
Новый владелец Крестовского острова поселил несколько крестьян против Елагина острова и назвал это место «Чухонской деревней»[42]; в ней-то и явился «Русский трактир», особенно процветавший, когда в нем ходил по канату акробат Иосиф Вейнерт, прозванный простым людом «Оськой». Этот Вейнерт отличался смелостью, и для него на берегу Крестовского острова была построена башня с трамплином, с которой он, с гирями на ногах и факелами в руках, кидался в воду и, пробыв в ней несколько секунд, снова показывался на поверхности воды, но уже в другом костюме и выделывал разные штуки.
«В XVII столетии еда наших предков была крайне неприхотливая: обыкновенною пищею простого народа был ржаной и ячменный хлеб с чесноком, или ячменная кашица. Щи составляли уже роскошное кушанье и даже больше того, если в них было ржаное свиное сало. В военное время в войсках пища была – сухари и толокно. По свидетельству иностранных посланников, поваренное искусство русских состояло из множества блюд, но нечистота и еще более чесночный и луковый запах делали их почти несъедобными, притом почти все кушанья приправлены были конопляным маслом или испорченным коровьим…».
«В знаменательный год Отечественной войны деятельность русского театра в Петербурге не прерывалась. Напротив, репертуар новых патриотических пьес каждодневно обогащался; появилось даже много балетов, относящихся к военным событиям того времени. Спектакли в этот год давали только на Малом театре (нынешний Александрийский) и в доме Кушелева, где теперь Главный штаб. На первом играли французы и русские, на втором – немцы и молодая русская труппа, составленная из воспитанников театрального училища и немногих вновь определяющихся дебютантов…».
«В начале нынешнего и в конце прошлого столетия в нашем дворянском быту театр и музыка получили широкое развитие, наши баре тогда сосредоточили особенное внимание на сценических представлениях; и не было ни одного богатого помещичьего дома, где бы не гремели оркестры, не пели хоры и где бы не возвышались театральные подмостки, на которых и приносили посильные жертвы богиням искусства доморощенные артисты. Эти затеи баре, как ни были они иногда смешны и неудачны, но все-таки развивали в крепостных людях, обреченных коснеть в невежестве, грамотность и понятия об изящном.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Русский «чудо-богатырь» Суворов остался загадкою для потомства. Быстрый, решительный, предприимчивый не только в военных действиях, но и в своих поступках, разнообразный до бесконечности, как разнообразны были окружавшие его обстоятельства, великий вождь, и в то же время странный старик, который то шалит как ребенок, то обнимает мыслью целый мир, решает в своем уме самые сложные вопросы, касавшиеся счастия миллионов людей, или судьбы государства. Человек, обладавший всеми способами и средствами своему знанию, но не пользуется ими, презирает роскошь, спит на соломе, пьет воду, довольствуется солдатским сухарем, борется с собственными страстями, обуздывает их и остается победителем в этой борьбе, как и в действительной войне.
«В нашей исторической литературе нет совсем биографии Василия Ивановича Суворова, а между тем это был человек далеко незаурядный. Для облегчения будущего биографа В. И. Суворова я сообщаю в настоящей заметке те немногие и отрывочные сведения о нем, которые мне удалось найти как в печатных, так и в рукописных источниках…».
Историю сакральных орденов — тамплиеров, асассинов, розекрейцеров — написать невозможно. И дело не только в скудости источников, дело в непонятности и загадочности подобного рода ассоциаций. Религиозные, политические, нравственные принципы таковых орденов — тайна за семью печатями, цели их решительно непонятны. Поэтому книги на эту тему целиком зависят от исторического горизонта, изобретательности, остроумия того или иного автора. Работа Луи Шарпантье производит выгодное впечатление. Автора характеризуют оригинальные выводы, смелые гипотезы, мастерство в создании реальности — легенды.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.