Легендариум - [6]

Хмель

Обветшалый трактир, притулившийся на распутье трёх дорог, встретил Хмеля тяжёлыми ставнями, запёртыми воротами и недружественной тишиной.

"Только дождя недоставало..." - в сердцах сказал путник, когда тяжёлые капли упали ему на лицо. - Эй, живые или мёртвые, открывайте! Мне всё рано!

Он ударил железным кольцом по скобе несколько раз и, не дождавшись ответа, решил было уйти, как за ставнями блеснула узкая полоса света.

"Объявилась-таки душа!" - Не дожидаясь приглашения, Хмель налёг на хрустнувшую дверь и ввалился в трактир:

- Дороги нынче пусты и вы с ними вымерли? Хозяин! Где тебя нелёгкая носит?!

За спиной колыхнулось пламя свечи, и проскользнувший силуэт приобрёл реальные черты. Перед ним стояла молодая женщина в домотканом платье, поверх которого была наброшена длинная безрукавка из волчьей шкуры.

- Это место хозяйки, - бесстрастно сказала она нежданному гостю. - Если нужен хозяин, придётся поискать другой постой.

"Дерзкая... отчаянная... да ей и сам чёрт не брат!" - подумал Хмель, но вслух ответил с почтением:

- Не серчай, устал и замёрз на дороге... Благодарствую за гостеприимство!

- Я тебя не звала... но если сам вломился, пусть будет по-твоему, - ровно произнесла хозяйка. - Предложу тебе хлеб и вино.

Слова, произнесённые так просто, вдруг обрели силу непререкаемой власти. Хмель согласно кивнул головой, устраиваясь за ближайшим столом.

Вот перед ним глиняный кубок полный красного вина и ломоть хлеба на белой салфетке; да в тяжёлом шандале оплывающая воском свеча. За порогом ночь раздождилась вперемешку со снегом, и от стен потянуло ломящей сыростью, отдающейся в висках тревожным стуком.

- Вовремя успел прийти, хозяйка, - проронил Хмель пригубляя вино. - Не твоя милость, пропал бы на дороге...

Случайно встретившись с ней взглядом, обжёгся, вспыхнул, как спичка.

- Жарко вино твоё, хозяйка! Огненно, что солнцепёк! И не беда, что трактир не топлен...

Хмелю показалось, или учтивая речь смягчила хозяйку, но уголки её губ едва дрогнули. Потом отломил хлебный край и, едва приняв его, явственно различил мгновенья своего прошлого, увидел их в полноте красок, звуков и запахов; так, словно вновь проходил по дороге собственной жизни.

- Чудную ночь приготовила хозяйка! Боюсь только, что меди в моих карманах не хватит оплатить твой постой...

В былые дни Хмель наверняка бы развязано шутил, предлагая выпить и вместе провести ночь, но сейчас... Хмель думал только о трёх дорогах, что неожиданно сошлись на пяточке постоялого двора.

"Словно прошлое, настоящее и будущее слились воедино", - со всей очевидностью вдруг осознал запьяневший Хмель и, обращаясь к хозяйке с мольбой, спросил:

- Кто же ты, моя ненаглядная госпожа?

- Смерть, - ответила хозяйка и потушила свечу.

Матёрый

Канули три ночи, как он уходил от погони. Давно миновал лес, где был знаком каждый овраг, позади остались Злые холмы, куда стая забиралась в самые голодные времена, даже Воронья река, знаменующая рубеж их земель, осталась далеко позади. Впереди лежали чужие, неведомые и враждебные горы.

Больше всего Матёрый не хотел пересекать Воронью реку. На попытки прорваться в лес он потратил почти все силы, но идущие по его следу были внимательны и опытны.

Лишь унаследованное от матери невероятное чутьё да беспредельная волчья удача позволяли до сих пор избежать пули...

Он стал вожаком луну назад, воцаряясь не бесспорно, отчего приходилось клыками и яростью неустанно доказывать своё первенство. Матёрый отчётливо понимал: одной силой власть не удержишь, но беспрекословный авторитет может принести обильная и лёгкая добыча. Кровь, какой стая ещё не видела. Одна такая охота подтвердит его власть, принесёт право быть вожаком до самой смерти.

В него мало кто верил, принимая за дерзкого самозванца, что воспользовался мором, внезапно настигшим стаю. Когда лучшие умерли, оставшиеся подчинились ради выживания, променяв волчий закон на еду. Были и те, кто, затаившись, ждал рокового мига, когда Матёрый ошибётся или даст слабину. Они ждали не реванша, не позорного низложения, а жаждали сожрать его, как добычу.

Матёрый понимал, что голод неизбежно приближает этот час. Пусть был сильней и злобней любого, что он мог противопоставить стае? Оттого яростно ненавидел каждого и сильнее желал беспрекословной власти.

Удача пришла погожим вечером, когда стая набрела на запоздалую отару. Овец было немного, но и при них всего один пастушок с хлыстом и парой безмозглых собак. Едва заприметив стаю, псы позорно бежали, оставив мальчика и овец на ярый волчий кураж.

Бойня длилась мгновенье, но невредимым оставался малец - стая ждала решения своего вожака.

Матёрый неспешно ходил вокруг застывшего в ужасе ребёнка, чуя, как колотится его сердце и вырывается с прерывистым дыханием ошалелый страх. Разум убеждал его не трогать человеческого детёныша, доказывал, что власть подтверждена и пора уносить добычу, которой с лихвой хватит на всех. Разум настойчиво твердил, что из-за пастушка придёт беда пострашнее недавнего мора. Опьяневший от крови он всё понимал, но видя затуманенные глаза стаи, решил действовать...

Спустя третью ночь, от стаи остался только он. Вожак. Предводитель одной охоты. Всех погубивший и переживший всех.