Легенда, утопия, быль в ранней американской истории - [35]
Двинулись в обратный путь к кораблю. Миновали разрушенный палисад и остатки бывшего форта, вероятно сооруженные когда-то европейцами. Пересекли реку, которую видели еще с моря. Переночевав в лесу, утром пришли к своим.
Когда бот наконец починили, к брошенной индейской деревне выслали новую экспедицию (около 30 человек). Как узнали об этом позже, жители деревни оставили ее из-за распространившейся среди них смертельной болезни, занесенной экипажем какого-то европейского корабля. Кроме маиса, на сей раз нашли еще запас бобов. «Маис и бобы путешественники унесли, предполагая за все заплатить индейцам при встрече с ними (как спустя шесть месяцев они и сделали к полному удовольствию индейцев)» (Б., 100).
Место, где удалось столь неожиданно и удачно поживиться, назвали Корнхилл (Маисовый холм). Некоторые предлагали здесь обосноваться. Отговорил моряк Роберт Коффин (Коппин), уже побывавший у мыса Код и утверждавший, что дальше по берегу места более подходящие для поселения. Он, как выяснилось, был прав. Но не встреться им Корнхилл, не встреться он до снега, который бы все скрыл от глаз, «они могли бы умереть с голода, так как они не имели своих семян, у них не было никакой возможности (как показало будущее) где-нибудь достать их до нового урожая» (Б., 100).
6 декабря, переждав непогоду и выслушав многочисленные ругательства и угрозы моряков, рвавшихся домой, отправили в разведку еще один отряд. Шли на боте. «Было очень холодно, и морские брызги, замерзая на их одежде, делали пилигримов похожими на стеклянные фигуры» (Б., 101). Сойдя с бота, продолжали путь по берегу. Видели группу индейцев. К вечеру второго дня выбрали удобное место для ночлега и огородили его сваленными деревьями. «Будучи очень уставшими, они расположились на отдых. Но около полуночи услышали ужасный и громкий вой, одновременно часовой закричал: „К оружию! К оружию!“. Они вскочили с оружием в руках и сделали несколько выстрелов из мушкетов, после чего наступила тишина. Решили, что это была стая волков или других диких зверей; один из моряков сказал им, что он часто слышал подобные звуки на Ньюфаундленде» (Б., 101). Остались там же до утра. Когда сели завтракать, вновь услышали знакомый устрашающий вой. В то же время увидели одного из своих, бежавшего от бота с криком: «Индейцы!». В следующий момент полетели стрелы. Побежали к боту. Достигнув его, начали отстреливаться. Индейцы отступили.
Отбив нападение, поплыли дальше. Когда стало смеркаться, пошел мокрый снег, сгущавший темноту. Налетевший шквал сорвал парус, сломал мачту и едва не перевернул судно. К счастью, до берега было недалеко. Пристали с большим трудом. Наступила морозная ночь. Мокрая одежда обледенела. Развести костер не решались, опасаясь индейцев. Без сна, не выпуская из рук оружия, сидели у чуть тлевших поленьев. Утром 9 декабря обнаружили, что находятся на острове[54], расположенном в бухте, которая показалась удобной для стоянки кораблей. Весь этот и следующий день посвятили ее осмотру.
11 (21) декабря сошли на берег материка. Здесь протекало несколько ручьев с хорошей питьевой водой, которые пересекали заброшенные, как в Корнхилле, маисовые поля. Дальше простирались леса. Место понравилось. «По крайней мере оно было лучшим из тех, что они видели, а время года и их тогдашние насущные нужды заставили довольствоваться тем, что казалось хотя бы подходящим» (Б., 104).
День первой высадки пилигримов на этом месте[55] считается в США праздничным и носит название «День Праотцев», или «День Отцов-пилигримов» (Forefathers Day). Официально, с поправками на разницу календарных стилей и в результате недоразумений с датировкой, отмечается 22 декабря.
Итак, задача была выполнена. С радостным сообщением вернулись на «Мэйфлауэр». 16-го корабль пересек бухту у мыса Код и вошел в соседнюю, меньшую, но более закрытую, в ту, что облюбовали разведчики. Приступили к разгрузке, поискам площадки для строительства первого здания — общего жилья и одновременно склада. Выбрали место на возвышенности в южной части бухты (ныне Плимутская скала). К постройке дома приступили 25-го, тем положив начало поселению и будущему городу Новый Плимут.
Существует немало предположений относительно того, почему поселенцы избрали именно это название. Согласно одному из них, пилигримы дали его в память о своем отплытии в Америку из Плимута. Более вероятным, однако, представляется предположение издателя «Истории» Брэдфорда — У. Т. Дэвиса: место, где обосновались пассажиры «Мэйфлауэра», именовалось «Плимутом» на карте Новой Англии Джона Смита (Б., 112, сноска 2)[56], добавить «Новый» теперь, когда появилось реальное поселение, было необходимо для того, чтобы отличить его от одноименного английского города.
Стояла зима, а потому пилигримы продолжали ютиться на корабле. Еще недостроенный «Общий дом» загорелся, и его с трудом спасли. «Серьезные первые трудности вызвали недовольство и ропот одних, мятежные речи и недостойное поведение — других; но все это вскоре было погашено и преодолено мудростью и терпением, а также справедливостью и равным ко всем отношением губернатора и лучшей части людей, которые тесно сплотились и играли решающую роль. Самым печальным и горестным было то, что в течение двух-трех месяцев половина людей погибла, особенно в январе и феврале — из-за суровой зимы, отсутствия жилищ и других удобств, из-за цинги и других болезней, которые явились результатом долгого путешествия и тяжелых условий, в которых они оказались; иногда в указанные месяцы умирало по два-три человека в день; из 100 с лишним человек осталось едва 50
