Легенда о рыцаре тайги. Юнгу звали Спартак - [25]

А сыну он объяснил так:

— Царь выбрал третью девицу именно потому, что она ничего делать не умела и, значит, годилась в царицы. Цари — только по секрету! — большие бездельники!

Любимым чтением самого Фабиана была «Калевала». С благоговением извлекал он все из того же сундука увесистый фолиант, рукавом смахивал несуществующую пыль, отстегивал бронзовые застежки, и начиналось громкое торжественное чтение, во время которого нельзя было — Анна Николаевна и Сергунька знали это — даже пошелохнуться.

…Молвят старый Вяйнямёйнен:

«В этой Карьяле прекрасной,

Укко, защити, всесильный,

Огради, о бог прекрасный,

От мужей со злою мыслью

И от жен с недоброй думой!

Укроти земных злых духов,

Водяные злые силы!

Будь сынам своим защитой,

Будь для чад своих подмогой,

Ночью будь для них опорой,

Будь и днем для них охраной!..»

Сергуньке не все понятно:

— Что такое Карьяла?

— Карьяла, или, по-русски, Карелия — родину наших предков.

— А кто такой Укко?

— Ну, это такой сказочный бог, бог неба, грома и молнии. Древние финны очень почитали его, считали своим защитником…

— А нас он защитит от хунхузов?

Слово «хунхуз» было известно финским колонистам едва ли не с первого дня пребывания в Приморской области. Об этих разбойниках ходили страшные слухи: и убивают-де они, и грабят, и людей похищают, и целые деревни облагают данью. Особенно их боялись тазы, местные корейцы и китайцы. Но год шел за годом, хунхузы не появлялись в бухте Гайдамак, и поселенцы стали относиться к ним как к мифическим существам, сказочным разбойникам, или, как говорится в «Калевале», «мужам со злою мыслью». Но в 1868 году, изгнанные с острова Аскольд на материк, они объявились в бухте Гайдамак, разграбили и уничтожили поселок колонистов. Капитан Хук был в это время в рейсе, но последствия бандитского нападения видел, они были ужасны…

— Нет, сынок, мы сами должны себя защищать. На Бога, говорят, надейся, а сам не плошай! — Фабиан потрепал сына за золотистые вихры. — Но ты не бойся, сынок, в Усть-Сидеми хунхузы не придут…

Они пришли. Мстить за Аскольд.

Глава VI ОСТРОВ АСКОЛЬД (окончание)

Восхождение на Пуговку. — Как измерить высоту сопки. — «Лу-деу». — Бой с сивучами. — Приезд Фабиана и Сергуньки. — День платежа. — Изгнание «родственников».

Управляющий приисками Аскольда Мирослав Яновский, как только выпадал свободный от службы день, гулял в сопровождении сына по острову. Гулял, впрочем, не то слово — трудился, изучая географию и геологию Аскольда, исследуя флору и фауну; это была как бы вторая его работа, проделываемая с неменьшим тщанием, чем первая, но совершенно бескорыстно.

В один из нечастых здесь погожих июньских дней Яновские вновь готовились к очередной вылазке. Андрейка быстро уложил свою котомку, которая получилась довольно тощей, прихватил лопатку — так, на всякий случай… Сборы Мирослава затягивались, и мальчик нетерпеливо топтался возле него. Сачок, бинокль, ботанизирка, морилка, планшет были постоянными спутниками отца, но для чего он берет с собой барометр, геологический молоток, ручной лот?..

— Все еще надеешься найти клад? — Яновский-старший кивнул на лопатку и подмигнул.

— Да нет… это я так, на всякий случай…

— Ну-ну…

Во дворе они оседлали лошадей, разложили снаряжение по переметным сумам. Высокий Мирослав играючи поднялся в седло, словно перешагнул через коня, Андрейка же подвел своего к плетню и оттуда вскарабкался на лошадиную спину. Неспешно выехали они навстречу солнцу, встающему из-за сопки со смешным названием Пуговка. Именно к ней, самой высокой точке острова, и лежал их путь.

У подошвы сопки, в дубняке, Яновские спешились, привязали лошадей к корявым стволам низкорослых деревьев, поприсевших под напором морских ветров, и начали взбираться на вершину. Большой и сильный Мирослав споро шел, легко преодолевая и крутизну, и заросли; казалось бы, такой гигант должен идти сквозь тайгу с шумом и треском, как медведь-шатун, но проспектор шел почти не слышно, на ходу жевал какие-то ягоды, щелкал орешки, срывал растения, вслух припоминая их латинские и русские названия.

Андрейка старался не отстать: он знал, что если отстанет, отец не будет аукать, у них это не принято: «В лесу, как и в доме, надо соблюдать тишину», и не будет разыскивать: «Сам заблудился — сам выходи».

Андрейка не обижался, понимал, что так и надо, для его же пользы. Он с нежностью думал об отце, глядя в его широкую спину, о том, что он, хотя и громадный и грозный с виду, на самом деле очень добрый, ласковый и веселый, и дураки те, кто его боится. Вообще, рассуждал Андрейка, все самые большие существа на земле — добрые: лошадь, кит, слон, а самые маленькие — самые злые: крыса, хорек, гнус. Впрочем, развивая эту мысль, он пришел к выводу, что бывает и наоборот…

Шагавший впереди Мирослав внезапно исчез, очевидно, достиг вершины. Андрейка прибавил шагу и вскоре уже стоял, запыхавшийся, рядом с отцом на большом плоском камне, венчающем Пуговку.

— Ну что, порядок? — улыбнулся Мирослав сыну. Тот дотянулся до его бороды и снял запутавшуюся в ней паутинку.

— Порядок!

— Тогда любуйся этой красотищей и сам себе завидуй. Посмотри: Аскольд и в самом деле похож на подкову. Зеленая подкова среди голубого моря… Прямо хочется стихи слагать!