Легенда о Граале - [24]

Святое копье (возможно, то же самое), известное как копье Маврикия, поскольку какое-то время оно находилось во владении аббатства Св. Маврикия на Вале, было частью, а возможно, и до сих пор является частью немецкой императорской регалии и находилось в сокровищнице Хофбурга в Вене до 1937 г.

В ритуалах греческой церкви «Святое копье» — на самом деле копьеобразный нож, который используется для разрезания гостии на блюде, либо хлеб пронзается копьем, указывая на заклание Агнца. Согласно литургии Св. Златоуста, его несли в процессии с чашей и блюдом. Л.Е. Иселин обращает внимание на интересное сравнение копья с мечом из «Сирийской пещеры сокровищ», коллекции христианских легенд и сказок, датируемой седьмым веком. В тексте говорится: «В пятницу обоюдоострый меч отдали Херувиму, и в пятницу Христа пронзили копьем, и сломлен был обоюдоострый меч». Это очень похоже на рассказ Короля-Рыбака Гавейну о том, что они выиграли всё при помощи копья, но позже потеряли всё из-за меча.

Это проливает дополнительный свет на смысл, как копья, так и меча. Как уже отмечалось, меч символизирует не только разделяющие и дискриминационные аспекты интеллекта, но также и осуждение, гневное вмешательство Бога в земные дела. В этой связи высказывание алхимика Герхарда Дорна, цитированное Юнгом в «Психологии и Религии», становится понятным:

«После долгого промежутка времени Deus Optimus Maximus погрузился в свои сокровенные тайны и решил, исходя из сострадания своей любви, а также во имя справедливости, принять меч гнева из рук ангела. И, повесив меч на дерево, он сменил его на золотой трезубец, и таким образом гнев Бога стал любовью… Когда покой и справедливость были объединены, Благодатная вода в изобилии потекла сверху, и теперь она омывает весь мир».

Интерпретации меча как символа божественного, скрытого в человеке, образа внутреннего психического бога, который преобразуется в себя и через самого себя, также можно найти в текстах офитских гностиков и Симона Мага. Сначала он появляется в образе природы и жизненного духа, скрытого в человеке, который постепенно может превращаться в божественную фигуру внутри человеческого существа. По этой причине в текстах алхимиков природу меча считали сродни «божественной воде» и «камню». Их Меркурий, например, рассматривается, как пронизывающий дух, «penetra-bilior ancipiti gladio» («острее, чем любой обоюдоострый меч»). Меч означает то жизненное побуждение, которое ведет к осознанию Самости.

Однако, согласно этой истории, меч сломан из-за его неверного использования, что указывает на неправильное использование умственных способностей, которые поэтому не способны больше функционировать в интересах жизни.

Это похоже на мышление отцов христианской Церкви, которые использовали меч своего интеллекта только в рамках того, что уже было принято, и поэтому, когда они сталкиваются с определенными предрассудками, как, например, в отношении privatio boni (недостаток, отсутствие добра (лат.)), они не могли пробиться к концепции, основанной на осознании внешней и внутренней реальности. Символ сломанного меча в истории о Граале может, в этом смысле, рассматриваться, как сбой в мышлении того времени, которое базировалось на неравенстве тени и ее парадоксах. Одним из парадоксов, к примеру, являлось то, что высокая добродетель приводит к гордости и через это к злу.

Именно по этой причине меч Парсифаля был сломлен во время сражения с Л’Оргуелем де ла Ланде. В процитированных выше отрывках разделяющая острота меча противопоставлена целительному воздействию копья. В отличие от режущей функции меча копье направлено в конкретную точку, в самую суть, в центр. Его можно сравнить с telum passionis, атрибутом алхимического Меркурия, с тем «дротиком страсти», который бросает Меркурий.

У Кретьена и Вольфрама Король-Рыбак ранен отравленным копьем врага-язычника. В «Граале Ланселота» сын Иосифа Аримафейского ранен в бедро копьём чёрного ангела, а затем исцелен другим ангелом тем же копьем, после чего он пророчествует о том, что копье является знаком о начале удивительного приключения в Британии. Через какое-то время оно начнет кровоточить, и более поздний потомок Иосифа будет ранен этим копьём в оба бедра. Это напоминает рану, от которой, по мнению Кретьена, был обездвижен отец Парсифаля. Во многих версиях копьё объединяет в себе разрушительные и положительные аспекты одного оружия, а также имеет отношение к передаче традиции Грааля в Великобританию. Это может указывать на значимую связь, поскольку легенда о Граале ассимилировала в себе дополнительные черты из кельтского и германского язычества, которое было более архаичным, чем средиземноморские культуры, и, в отличие от последних, было гораздо ближе к природе. Кроме того, копье является более древним оружием, чем меч, и по этой причине символизирует еще более недифференцированную особенность справедливости, которая ближе к «попаданию в цель», чем к разделению.

Иногда, копье называют также «lance vengeresse» («карающее копьё»), как в «Мерлине»; в испанской же версии «Demanda di San Graal» оно называется «la lanza veng'adora» и описывается как стоящее в золотом сосуде или парящее в воздухе. Оно также изображено в «Граале Ланселота» и в «Поисках Святого Грааля». В «Мерлине» Король тоже ранен копьем, что становится причиной ненормального состояния, в которое погрузилась вся страна. Опять же, в «Передуре» копьё соотносится с неотомщенными злодеяниями. По старому поверью преступление оказывает пагубное влияние на преступника, и если он не выведен на чистую воду в сообществе, это оскверняет само общество. Его наказание — это акт искоренения нечистоты. Кажется, что король Грааля был «поражен» импульсом, появившимся неожиданно из бессознательного, с которым он был не в состоянии примириться. Этот импульс возникает из варварского слоя души, либо идёт от темной противника, за которой стоит сам Бог. Страдания короля будут продолжаться до тех пор, пока этот бессознательный импульс не реализуется в сознании.