Легенда о Граале - [22]
Л’Оргуэль[120], как указывает само его имя, изображает тень, но не является, как Красный Рыцарь, воплощением аффекта и жестокости, а скорее выражает гордыню рыцарства. Если смотреть с психологической точки зрения, вполне естественно, что молодой человек, который ставит перед собой высокий идеал, в частности рыцарство, должен, не замечая этого, поддаться определенному высокомерию. Л’Оргуэль — рыцарь, вообразивший, что его Дама виновна в измене и, следовательно, должна быть жестоко и безжалостно наказана. Требование такого идеального правосудия является слишком абсолютным и оттого бесчеловечным. Этот едва заметный элемент высокомерия более тонок и более труден для распознания, чем возбудимость и агрессия Красного Рыцаря, так как это вирус тайного тщеславия под видом идеи «рыцарской чести». Столкнувшись с этой проблемой, сила правосудия или мышления, которую символизирует меч из замка Грааля, очевидно, будет сломлена. Вопрос о том, что в историческом смысле может означать этот ментальный процесс, будет рассмотрен более подробно ниже, в связи с копьем.
Как и меч, копье или пика также является мужским символом. Его основное качество, однако, не острота или разделение, но цель, или направление и влияние. Эти качества особенно свойственны метательному копью, оружию молодого Парсифаля, а также стреле.
Эта характеристика оружия может быть понята как метафора восприятия цели и осознания своего намерения, или как способность усматривать достижения и дальнейшие возможности. Психологически это можно сравнить с функцией интуиции.
Хотя мы еще не получили надлежащего повода говорить о дифференцированных функциях на такой ранней, юношеской и примитивной стадии, какую на данном этапе представляет Парсифаль, но тенденции к развитию таких функций, тем не менее, очевидны.
Парсифаль едва ли способен на этом этапе размышлять либо делать выводы, но с самого начала он обладает выраженным стремлением к достижению цели, что ощущается, например, в его решимости стать рыцарем, а затем в его неустанных поисках Грааля. В этой фиксации на мыслях о далекой цели можно было бы разглядеть что-то вроде интуиции, которую на данном этапе едва ли можно отличить от инстинктивных импульсов.
Есть также следы чувственного решения, например, удовольствие, испытанное Парсифалем при его первой встрече с рыцарями или с Бланшефлор, хотя они все еще носят неопределённый характер. Психические функции более или менее смешаны в индивидууме, который пока еще не развил сознание.
Только с ростом сознания они становятся отделенными и дифференцированными.
Следующие амплификации, указывающие не на личное, а на универсальное и безличное, могут послужить для дальнейшего понимания значения Копья.
Копье часто является атрибутом конкретного Бога. Например, Вотан и Зевс — каждый из них обладает своим копьем; копье Зевса отождествляется с молниями и громом. Стрелы Аполлона также могут быть сопоставлены с копьем Вотана.
В кельтской мифологии, которая рассматривается многими учеными в качестве источника легенды Грааля, меч также играет существенную роль, наряду с копьем или пикой. Рассказывают также о мифических полубожественных жителях Ирландии, пришедших с небес или из четырех городов, где они научились наукам и искусствам, и принесли с собой из этих мест волшебное сокровище.
Первым сокровищем был Lia Fail, или Камень Судьбы, на котором король Ирландии стоял во время коронации, и о котором было сказано, что он подтверждает законность короля ревом. Этот камень был доставлен в Шотландию в шестом веке, после чего перевезён из Скона (Scone) в Англию королём Эдуардом I в 1296 г., где как Камень Коронации он был помещён в Трон Коронации. По сей день правители Великобритании инаугурируются на этом камне. Вторым сокровищем был непобедимый меч бога Луга[121], третьим — волшебное копье, и четвертым, известным как Котёл Дагды (божественная сущность), была чаша, из которой может быть накормлена целая армия.
Эти четыре сокровища, естественно, были связаны с соответствующими объектами в легенде Грааля и рассматривались как доказательство кельтского или ирландского происхождения легенды.
Четверичность является одним из самых универсальных символических способов выражения или представления роста сознания[122].
Представление о мире как о четверичности, происходящее, возможно, от четырех направлений света, которые имели такое большое значение для примитивных народов, кажется, оказалось особенно подходящим и пригодным. Рост сознания, культуры и представление о мире идут рука об руку, и поэтому они могут быть выражены через четверичность символов. Число четыре также относится к так называемому процессу индивидуации. В первую очередь, его можно понимать как наблюдаемый в природе процесс зарождения и дифференциации отдельного организма. Тот факт, что не существует двух совершенно одинаковых растений или животных, не говоря уже о человеческом существе, говорит об уникальном качестве личности, которая действительно обладает теми же характеристиками, что и остальные члены вида, но в равной степени отличается от своих собратьев благодаря особой комбинации этих характеристик.
Эта книга является последним прижизненным трудом Юнга, а также единственным популярным изложением его теории, адресованным самым широким кругам читателей. Используя метод «аналитической психологии» Юнга, его ближайшие сподвижники и ученики наглядно демонстрируют влияние бессознательного, опосредованное символами, на древние мифы и современное искусство, на научный поиск и человеческую жизнь от младенчества до старости.
Перевод книги «Creation Myths» (1972 год, пересмотренное издание 1995 года). Текст составлен из лекций, прочитанных в Институте Юнга в зимний семестр 1961–1962 годов. Космогонические мифы — это мифы о сотворении мира. Что на самом деле было в начале? Бог умелый, брачная пара возлюбленных богов или соперничающие между собой боги-близнецы? Мария-Луиза фон Франц убедительно доказывает, что именно в понимании космогонических мифов лежит ключ к сотворению нашей личной, новой и обновлённой Вселенной.
Эта книга — одна из последних, написанных Марией-Луизой фон Франц (почти перед смертью). Так что это некий общий итог её долгих исследований и размышлений в области психологии.Последовательница Карла Юнга, Мария-Луиза посвятила жизнь анализу сновидений, изучению бессознательного, механизмов его проявления в жизни человека… В книге она фокусируется на взаимосвязи сновидений и околосмертных переживаний/мыслей о смерти. В связи с этим исследуется огромный материал мифов и легенд различных народов, выборка сновидений людей при смерти/тяжелобольных/внезапно умерших.
Волшебные сказки – чистейшее выражение коллективного бессознательного человеческой психики. Каждый народ на протяжении своей истории выработал свой собственный способ сказочного переживания психической реальности. Бесспорным авторитетом в области психологической интерпретации волшебных сказок является швейцарский психоаналитик Мария-Луиза фон Франц. Предлагаемое издание включает две весьма важные работы по анализу сказок.
Аналитический дуэт двух ближайших учеников и сподвижников швейцарского психолога Карла Густава Юнга представляет свое понимание базовых составляющих психологической типологии. Луиза фон Франц фокусирует внимание на наименее осознаваемой человеком подчиненной психологической функции, а Джеймс Хиллман рассматривает наиболее сложную для понимания чувствующую функцию, которую сам Юнг признал "королем суждений". В лекциях рассматриваются и многие другие важнейшие элементы аналитической психологии: личность, персона, анима, анимус, материнский комплекс..
Книга Марии-Луизы фон Франц посвящена исследованию парадоксального феномена «алхимической фантазии». Обращаясь к аутентичным алхимическим текстам, Мария-Луиза фон Франц мастерски перебрасывает мост между древней алхимией и современной психологией.
Мадам, вы такая умница! Вы настоящий гений, месье! Не верите? Напрасно.Флоранс Серван-Шрейбер, автор этой книги, знает, что внутри каждого из нас спокойным сном спят двадцать четыре сверхвозможности, которые могут превратить нас в миллионера или остроумного собеседника, главу корпорации или гениального оратора.В этой книге – инструкция, как разбудить эти силы. Все очень просто и действенно! И кстати, книга написана настоящей француженкой, а такая книга просто не может быть скучной и непонятной! Вы узнаете о тайнах подсознания, о скрытых возможностях вашего мозга, об источниках энергии внутри вас, и все это без напряжения и скуки, легко и даже весело! Вуаля! Будьте гениальны, умны и счастливы!
Это книга‑пособие для начинающих по формированию феминистского взгляда. В ней разные женщины ведут речь о сексизме и культуре насилия — двух китах «мужского мира», в котором мы все живем, а также о феминизме как его альтернативе. Сексизм начинается с невинного утверждения «Ты же девочка!», затем через гендерные стереотипы, обесценивание, объективацию, миф о красоте он приводит к мизогинии, трудовой дискриминации и ограничению репродуктивных прав. Возможно, читать все это будет больно, но у осознавшей изменится взгляд и перед ней откроются новые перспективы.
По мере укрепления и выхода США на мировую арену первоначальной проекцией их интересов были Европа и Восточная Азия. В течение ХХ века США вели войны, горячие и холодные, чтобы предотвратить попадание этих жизненно важных регионов под власть «враждебных сил». Со времени окончания холодной войны и с особой интенсивностью после событий 11 сентября внимание Америки сосредоточивается на Ближнем Востоке, Южной и Юго Восточной Азии, а также на западных тихоокеанских просторах.Перемещаясь по часовой стрелке от Омана в зоне Персидского залива, Роберт Каплан посещает Пакистан, Индию, Бангладеш, Шри-Ланку, Мьянму (ранее Бирму) и Индонезию.
Одиночество относится к числу проблем всегда актуальных, привлекающих не только внимание ученых и мыслителей, но и самый широкий круг людей. В монографии совершена попытка с помощью философского анализа переосмыслить проблему одиночества в терминах эстетики и онтологии. Философия одиночества – это по сути своей классическая философия свободного и ответственного индивида, стремящегося знать себя и не перекладывать вину за происходящее с ним на других людей, общество и бога. Философия одиночества призвана раскрыть драматическую сущность человеческого бытия, демонстрируя разные формы «индивидуальной» драматургии: способы осознания и разрешения противоречия между внешним и внутренним, «своим» и «другим».
Каким образом столкновение различий, которые отделяют людей, цели, интересы и приоритеты друг от друга, может генерировать свежую энергию, необходимую для решения проблем двадцать первого века? Где непредсказуемо развиваются взаимосвязи, прокладывающие новые пути для обучения сообществ и дающие новые инструменты в руки городских лидеров и горожан?В настоящей книге исследуется новая интегральная парадигма для развития городов, которая позволяет ответить на поставленные вопросы. Она прослеживает эволюцию системного, стратегического, социального и строительного интеллектов города и показывает градостроителям, законодателям, горожанам, гражданскому обществу и защитникам окружающей среды, как можно ощущать город, проживать в нём и устанавливать с ним взаимоотношения на основе целостности.
Мы все еще живем по принципу «Горе от ума». Мы используем свой мозг не лучше, чем герой Марка Твена, коловший орехи Королевской печатью. У нас в голове 100 миллиардов нейронов, образующих более 50 триллионов связей-синапсов, – но мы задействуем этот живой суперкомпьютер на сотую долю мощности и остаемся полными «чайниками» в вопросах его программирования. Человек летает в космос и спускается в глубины океанов, однако собственный разум остается для нас тайной за семью печатями. Пытаясь овладеть магией мозга, мы вслепую роемся в нем с помощью скальпелей и электродов, калечим его наркотиками, якобы «расширяющими сознание», – но преуспели не больше пещерного человека, колдующего над синхрофазотроном.