Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки - [139]
Дурмуш был мастак определять, спит ли Мурат, борется ли с дремотой или просто лежит, размышляя о чем-то. У Дурмуша так здорово это получалось, что никто из ребят не удивился, если б он сказал, что угадывает мысли Мурата на расстоянии.
Бывало, Дурмуш не приходил сюда с ребятами, и тогда им не удавалось ничего украсть с бахчи. Никто из них не умел определять, спит Мурат или бодрствует. Без Дурмуша они часто нарывались на хозяина бахчи, и им доставалось горяченьких.
Белобрысый подтолкнул Дурмуша:
— Ну, как он там?
— Сидит, шевелит мозгами, — невесело отозвался Дурмуш.
Это было самое неприятное — когда Мурат просто так сидит, даже не опираясь на стойку навеса. Значит, каким бы усталым он ни был, ни за что не уснет.
— Так и будет сидеть? — спросил Али.
— Откуда я знаю?
Дурмуш был не в духе, и Али не стал с ним пререкаться.
Некоторое время они помолчали. Слышались только всплески волн и равномерный пчелиный гуд. Белобрысый Али задремал и потому не сразу понял, что это там Дурмуш горячо шепчет.
— Уснул…
— А? — встрепенулся Али.
— Уснул, говорю, — дрожащим от волнения голосом повторил Дурмуш.
Трое голых мальчишек выбрались из прохлады ежевичных кустов и метнулись в сторону бахчи. Горячая земля обжигала им ноги. Они торопливо заполняли прихваченные с собой торбы арбузами и дынями. Потом сбежали к реке и поплыли вниз по течению со своей добычей.
А когда были уже далеко от бахчи, услышали у себя за спиной грохот ружейного выстрела. А потом… потом долгий громкий хохот.
Так повторялось из раза в раз. Ребята, искупавшись, прятались под кустами ежевики, Дурмуш наблюдал за Муратом. Когда тот наконец засыпал, они устраивали набег на бахчу. Потом — вниз по течению с мешками, набитыми арбузами и дынями. И всегда им вслед раздавался ружейный выстрел и протяжный звонкий смех. Этот смех катился по всей Чукурове — радостный, светлый, озорной.
Каждое лето одно и то же. Пока мальчишки не выросли, не возмужали, не обзавелись своими домами, семьями. Теперь у каждого из них росли свои собственные сорванцы. Сами они давно уже перестали таскать с бахчи Мурата арбузы и дыни. Но им на смену пришли их сыновья, а тем в свой черед новая поросль мальчишек. Всегда находилось кому обчищать бахчу Мурата.
Сам Мурат сильно переменился: его желтые усы побелели, он весь как-то усох, съежился, спину его согнула старость. Только бахча оставалась прежней.
Каждое лето деревенские мальчишки таскали с нее арбузы-дыни, и всякий раз им вслед раздавался холостой ружейный выстрел. Единственное, что переменилось, — это смех Мурата. Он больше не был раскатистым и веселым. После выстрела раздавалось тонкое хихиканье и… наступала тишина. Это пугало мальчишек и их отцов. Но что они могли поделать? Не могли же они отказаться от такой забавы!
И опять полуденный зной разливался над равниной. И пятеро голых мальцов мчались по берегу реки.
Они с плачем ворвались в деревню, а вскоре к реке бежали все жители деревни. Женщины и дети громко плакали. Парни вытащили из воды худенькое тельце мертвого мальчугана. В его левом боку зияла огромная, величиной с ладонь, рваная рана.
Люди сразу все поняли.
— Вай, что натворил этот зверь! Он зарядил ружье пулей дум-дум.
Под вечер Мурата в наручниках вели по деревне. Он шел понурясь, в лице — ни кровинки. Спина его совсем согнулась, ноги заплетались. Крестьяне бросали в него камни и комья навоза. Мурат ни разу не поднял голову, не огляделся. Он покорно брел меж жандармов, и одежда его была вся в грязи и навозе.
Чакыр[44]
Перевод Т. Меликова и М. Пастер
Не первый год мы с ним приятели. Здесь у нас в Менекше, в районе Флорья, все его знают и любят. Не было случая, чтобы он кого-нибудь обидел. Как его настоящее имя, откуда он родом — никто не знает. У него не все в порядке с речью — картавит, как маленький, и фразы складывает незатейливые, короткие. Только взглянешь на него, и сразу ясно: такой и муравья не обидит. Для всех он просто Чакыр. Вот я, к примеру, давно с ним дружу, но тоже имени настоящего не знаю. Чакыр да Чакыр… И как-то так получалось, что я ни разу не мог спросить его, из каких мест он родом. Что-то есть в нем такое, что мешает задавать лишние вопросы.
Чакыр не из болтунов. Все наши ребята рыбаки — зубоскалы, задиры, драчуны, но только не в его присутствии. Не то чтобы боялись его или недолюбливали. Напротив. А вот поди ж ты, не удаются шуточки да подначки, когда Чакыр рядом. Чистюля он какой-то, блаженный.
Вот я с чего начал? С того, что мы с ним давние приятели. А ведь, коли призадуматься, неточно я выразился. У меня, если хотите знать, во всем мире не найдется и пяти человек, к которым я был бы по-настоящему привязан. Один из них — Чакыр. А почему? Бог знает. Уж во всяком случае, не потому, что мы часто с ним встречаемся и болтаем о том о сем. Может, характерами сходимся? Или общие мысли имеем? Эх, если бы я мог с уверенностью сказать, о чем думает Чакыр! Только ведь никому не дано читать чужие мысли. Отчего ж я так сильно привязался к этому человеку? Спросите у Чакыра, и он тоже не сможет ответить. Наверняка начнет бормотать что-то вроде: «А, это вы о нем спрашиваете?.. Да-а-а, мы с ним друзья». И поспешит отойти в сторонку.
Герой этой повести — юный Хасан — совершает, может быть, ужаснейшее изо всех преступлений: убийство матери. Его мать не виновата в том, что человек, которого она любит, убивает не любимого ею мужа, отца Хасана, не виновата ни по каким законам, кроме беспощадных, не знающих никакого снисхождения законов, именуемых родовыми обычаями. Именно они, эти обычаи, а не мальчишеская рука Хасана, всячески сопротивляющегося неизбежности, в конце концов поражают его мать.
В настоящий сборник произведений известного турецкого писателя Яшара Кемаля включена повесть «Легенда Горы», написанная по фольклорным мотивам. В истории любви гордого и смелого горца Ахмеда и дочери паши Гульбахар автор иносказательно затрагивает важнейшие проблемы, волнующие сегодня его родину.Несколько рассказов представляют разные стороны таланта Я. Кемаля.
В повести «Разбойник», вышедшей отдельной книгой в 1972 году, (в подлиннике она называется «Чакырджалы-эфе») Яшар Кемаль рассказывает об одном из самых знаменитых в истории Турции разбойников.Книга насыщена многочисленными подробностями, воскрешающими дух эпохи Османской империи. Мы узнаём в ней много любопытного о жизни и обычаях горных племен. Верный жизненной правде, в изображении своего героя Яшар Кемаль далек от идеализации: он показывает не только достоинства Чакырджалы, которые завоевали ему всенародную любовь, но и его не всегда оправданную жестокость, легко объяснимую, однако, самими особенностями его занятия.
В сборник включены три повести современных турецких писателей: Кемаля Бильбашара «Джемо», Яшара Кемаля «Легенда Горы», Дженгиза Тунджера «Конфискованная земля», рассказывающие о суровой жизни крестьян, о пробуждении их сознания и борьбе за человеческое достоинство, о любви главных героев.
Основой захватывающего, с неожиданными поворотами, сюжета этого романа служит борьба двух мафиозных кланов в Колумбии. Однако описываемые события дают автору (и читателю) немало поводов для философских и поэтических размышлений. Помещая в колумбийском издании благодарности друзьям за помощь, оказанную ей в работе над романом, Лаура Рестрепо благодарит среди прочих «и Габо… чей гений и подавляет нас, и озаряет». Речь идет, конечно же, о Габриэле Гарсиа Маркесе.
Гилад Ацмон, саксофонист и автор пламенных политических статей, радикальный современный философ и писатель, родился и вырос в Израиле, живет и работает в Лондоне. Себя называет палестинцем, говорящим на иврите. Любимое занятие — разоблачать мифы современности. В настоящем романе-гротеске речь идет о якобы неуязвимой израильской разведке и неизбывном желании израильтян чувствовать себя преследуемыми жертвами. Ацмон делает с мифом о Мосаде то, что Пелевин сделал с советской космонавтикой в повести «Омон Ра», а карикатуры на деятелей израильской истории — от Давида Бен Гуриона до Ариэля Шарона — могут составить достойную конкуренцию графу Хрущеву и Сталину из «Голубого сала» Владимира Сорокина.
Коллекции бывают разные. Собирают старинные монеты, картины импрессионистов, пробки от шампанского, яйца Фаберже. Гектор, герой прелестного остроумного романа Давида Фонкиноса, молодого французского писателя, стремительно набирающего популярность, болен хроническим коллекционитом. Он собирал марки, картинки с изображением кораблей, запонки, термометры, заячьи ланки, этикетки от сыров, хорватские поговорки. Чтобы остановить распространение инфекции, он даже пытался покончить жизнь самоубийством. И когда Гектор уже решил, что наконец излечился, то обнаружил, что вновь коллекционирует и предмет означенной коллекции – его юная жена.
«Да или нет?» — всего три слова стояло в записке, привязанной к ноге упавшего на балкон почтового голубя, но цепочка событий, потянувшаяся за этим эпизодом, развернулась в обжигающую историю любви, пронесенной через два поколения. «Голубь и Мальчик» — новая встреча русских читателей с творчеством замечательного израильского писателя Меира Шалева, уже знакомого им по романам «В доме своем в пустыне…», «Русский роман», «Эсав».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Грозное оружие сатиры И. Эркеня обращено против социальной несправедливости, лжи и обывательского равнодушия, против моральной беспринципности. Вера в торжество гуманизма — таков общественный пафос его творчества.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
Веркор (настоящее имя Жан Брюллер) — знаменитый французский писатель. Его подпольно изданная повесть «Молчание моря» (1942) стала первым словом литературы французского Сопротивления.Jean Vercors. Le silence de la mer. 1942.Перевод с французского Н. Столяровой и Н. ИпполитовойРедактор О. ТельноваВеркор. Издательство «Радуга». Москва. 1990. (Серия «Мастера современной прозы»).