Легенда дьявольского перекрестка - [23]

Повар, надо отметить, не блистал сообразительностью, не предвидел последствий своих шагов. Намереваясь любым доступным способом напакостить своему обидчику и нисколько не заботясь о собственной безопасности, он сразу же направился к тем, кто в его глазах олицетворял власть куда большую, чем Каспар Рейхенштейн. Да, он выложил все козыри, излил душу, во всем сознался, вывел всех на чистую воду, но он же и пострадал первым. Его удавили еще до того, как схватили Нави.

Все то, о чем порассказал повар, заинтересовало многих, и каждый, кто был осведомлен об истории, мечтал извлечь из нее собственную выгоду. И так с подачи влиятельных светских и духовных лиц было организовано церковное расследование, которое поручили аббату Отто Шульце.

Вы спросите, почему расследование было именно церковным, хотя касалось разбирательства элементарной авантюры? Дело в том, что наше княжество стояло в те времена на краю гражданской междоусобицы. Католики с одной стороны, протестанты - с другой. И первые несли поражение за поражением по всем фронтам: именитые владетели открыто переходили на сторону протестантов, не говоря уже о простом люде, которым идеи Лютера казались ближе других воззрений. Кое-кто из господ-лютеран поспешил отпраздновать полную победу и успел секуляризировать церковные земли и имущество. Империя не желала этого допускать и прощать, но не имела даже флага, под который со всей готовностью встали бы последние из сторонников нереформированного католицизма.

И вдруг Империи и Церкви преподносится этот дар в лице моего злосчастного предка и тех бедственных событий, что свалились на его голову. Нельзя было не воспользоваться. Тем более что Империя и Церковь ничего не теряли, ничем не рисковали. С одинаковой легкостью и достоверностью они могли объявить Каспара Рейхенштейна отступником и сторонником Лютера, чернокнижником, пожирателем детей, назначить ему ужасную кару и сжечь или же назвать его святым, мучимым дьяволом, однако не предавшим истинной веры и тем спасшимся. Их интересам в равной степени отвечали оба варианта.

Мой отец остановил свой выбор на том, что гарантировало ему жизнь. Ему и, безусловно, мне.

Незавидная участь постигла Нави, полагавшего, что умело играет с судьбой, а на самом деле рывшего себе могильную яму. Лично меня никто не убедит, что он не заслужил кары, которая ему была в конце концов определена. Его обвинили во всех тяжких грехах, которые только можно себе представить. Даже мелкие его поступки, никому фактически вреда не причинившие, были тысячекратно усилены, очернены до невозможности. И все его действия так или иначе связывались с кознями дьявола и, естественно, предательством протестантов.

Имя Нави прочно стало ассоциироваться с дьяволом и вероотступниками. Любой, кто хотя бы видел этого мошенника, неминуемо попадал под подозрение, был вынужден оправдываться и всеми способами доказывать, что не имеет отношения к дьявольским интригам и предателям Веры. Пожалуй, вся Империя пережила новый виток охоты на ведьм.

Со временем из имевшего место инцидента была полностью вымарана основная ее нить, и теперь каждому добропорядочному гражданину ясно, что Нави не хотел обогатиться за чужой счет, а был никем иным, как самим дьяволом. Мой родитель при этом в глазах людей превратился в мученика, спасенного Верой, молитвой и решительностью Церкви в борьбе с силами тьмы.

Однажды рожденный миф изменил все и всех. В конечном итоге, как мы все прекрасно знаем, протестанты потерпели поражение, а Каспара Рейхенштейна вынудили отказаться от всего, кроме титула, обязав проживать вдали от людей, запретив с кем бы то ни было общаться и порекомендовав забыть пережитое, не вспоминать столь важный эпизод из его жизни. В результате аббатство Вессберг, некогда занимавшее всего-то маленькую улочку в одноименном городке, заполучило значительную часть владений моих предков.

Так нотариус закончил свой рассказ и затих, положив подбородок на сжатые кулаки. Никто не проронил ни слова, только Николаус фон Граусбург и Михаэль Бреверн переглянулись. В истории Пауля некоторые утверждения никак не давали им покоя, просто подталкивая задать два вопроса: что это за аббатство Вессберг, и какое поражение могли потерпеть протестанты на едва ли не полностью протестантском севере Империи?

Глава двенадцатая

Думая каждый о своем, путники долгое время хранили молчание, пока Эльза после тяжелого вздоха наконец-то не обратилась к Паулю:

- Ваш отец глубоко несчастный человек. Пережить такое было бы очень трудно.

- Будь папа жив, он бы с вами категорически не согласился, Эльза. Он считал себя счастливейшим человеком в мире. Жил он уединенно, на полном содержании монастырской братии, женился на женщине, которая грамотно вела домашнее хозяйство, обстирывала его и изумительно готовила. А в чем-то ином отец и не нуждался. Свою часть договора с Церковью он исполнял крайне ответственно: никому и никогда ни слова, ни полслова, ни пространного намека.

- Даже вам? - изумился Виллем.

- Представьте себе, даже мне. Все, что я рассказал вам, мне самому стало известно из бесед с матерью да от одного старого монаха. Мою маму аббат Отто Шульце по сути нанял, чтобы иметь возможность всюду и всегда приглядывать за отцом, поэтому она обладала кое-какой информацией, а монах участвовал в том церковном расследовании и располагал сведениями, что называется из первых уст, - Пауль потер переносицу, тихонько постанывая, потом обвел взглядом всех собравшихся и спросил: - Знаете, почему я решился поведать вам историю падения рода Рейхенштейнов? Потому что сегодня я внезапно напомнил себе собственного отца. Я этого боялся всю жизнь. Боялся больше всего на свете.