Легенда дьявольского перекрестка - [22]

Да, некоторая проблема сейчас связана с тем, что вы выжили, но, по моему скромному мнению, она не такая уж и значимая. Нави очень много поведал нам о ваших отношениях, разговорах, размышлениях. Выгораживая себя, пытаясь хоть как-то объясниться, он, разумеется, многое исказил или даже выдумал. Еще больше о вашем поведении мы узнали от слуг. Этих не пришлось ни уговаривать, ни запугивать. Они были хорошими свидетелями для моего расследования, скажу я вам. Честными и непредвзятыми свидетелями, - с этими словами сам аббат слегка поморщился и мельком глянул на стену с затертыми следами крови. Удовлетворенно пришлепнув губами, он продолжал: - И вот теперь, когда передо мной несколько томов показаний виновных и заблудших, еретиков-хулителей и истых католиков, я нахожусь в замешательстве. Видите ли, любезный Каспар, этих свидетельств достаточно как для того, чтобы признать вас чернокнижником, колдуном и за это придать сожжению на костре. И их же достаточно для того, чтобы провозгласить вас святым, который был долгое время искушаем демонами в человеческом обличье, но выдержал столь серьезное испытание, не сдался, не предал Веру. Так вот, Каспар, Церковь, чью волю я представляю, устраивают оба этих варианта. А вас? Какое развитие событий устроит лично вас?

И так несчастный Каспар Рейхенштейн столкнулся с тем, чего страшился больше всего на свете. Конкретный вопрос аббата Шульце требовал от него такого же конкретного ответа, а для этого нужно было найти в себе силы и сделать выбор.

Приступ паники атаковал моего отца, холодный пот выступил на лбу, скатился и повис крупными каплями на бровях. Он ощутил себя стремительно затягиваемым в быстрый водоворот, который неминуемо утащит его на самое дно, откуда нет спасения, где нет возможности вздохнуть. С трудом Каспар совладал с собой. Собрав волю в кулак, он запретил себе падать в обморок, хотя был к этому готов.

Аббат, видимо, получал удовольствие, наблюдая, как мой отец меняется в лице, краснеет, бледнеет, смахивает пот трясущимися пальцами, как его взор плывет, а все тело раскачивается, грозя выпасть из кресла.

Многое не складывалось в единую картину, которая была бы понятна Каспару, а перед ним никто и не собирался раскрывать всех карт. Сам он боялся о чем-то спрашивать, страшился даже самой мысли уточнить что-то у старика-аббата.

Все, что ему сообщил Отто Шульце, было тем необходимым минимумом, который позволил бы отцу ответить на поставленный перед ним вопрос. И вот вкратце то, что стало ему известно.

Конечно же, Нави не был магом, живущим века. Он был самым настоящим авантюристом, пусть незаурядным, но все-таки мошенником. Прибыв в земли Рейхенштейнов с полупустой сумой, он тут же принялся наводить всевозможные справки о моем отце, желая втереться к нему в доверие, напугать, лишить возможности рассуждать взвешенно и серьезно, а потом уже вить из него веревки. И сделать это оказалось проще простого.

В первую очередь Нави разработал свой коварный план, затем подкупом, шантажом и угрозами обрел союзников в лице кое-кого из слуг моего отца. Разумеется, никакой силой мысли он не переносился в отцовскую спальню. К чему, если у тебя в кармане лежат ключи от всех покоев замка? Никто не травил Каспара, кроме самого Нави, регулярно подмешивавшего в еду и питье неизвестные снадобья. Когда это требовалось проходимцу, отец испытывал возбуждение, легкость, прилив сил. В иных случаях подлец тайно потчевал его своими средствами, вызывавшими слабость, сон или даже паралич. Демонстрируя свои якобы магические практики, он травил Каспара сборами ягод, грибов и каких-то запретных трав, при вдыхании дыма от которых человек испытывает сильнейшие галлюцинации.

Наконец, когда Нави втерся в доверие, и воля моего незадачливого батюшки была подавлена, полностью подчинена нуждам мошенника, план мага перешел в финальную стадию. Нави завладел всем имуществом Рейхенштейнов, по сути единолично, ведь отец со всем соглашался, а того, с чем мог не согласиться, попросту не замечал.

От имени Каспара Рейхенштейна Нави ссужал деньги, отбирал и перераспределял наделы, отдавал в управление, закладывал, повышал сборы для одних и отменял для своих ставленников. Представьте себе, это ничем не прикрываемое воровство длилось почти полгода, из которых мой милый родитель помнил от силы месяц. Остальное время он пребывал в состоянии сомнамбулы, неосознанно, но собственными действиями направляясь к неизбежной своей гибели.

Двух правил не учел Нави: нельзя обижать подельников, когда делишь награбленное, и нельзя отпихивать от кормушки того, кто слишком многое знает, кто во многое посвящен.

Повар отца, который был в курсе всех дел афериста едва ли не с первого дня появления Нави в пределах владений Рейхенштейнов, потребовал большей доли. Вполне логично. Еще бы, быть главным пособником и вторым лицом в столь грандиозном обмане, но при этом не иметь возможности урвать кусок покрупнее.

К тому моменту Нави окончательно зарвался и уверовал в свою безнаказанность, а потому без сожалений и сомнений изгнал повара. У него даже не промелькнуло мысли устранить повара, как досадную помеху, докучливую мошку, и этим обезопаситься. Очень скоро Нави в этом раскаялся.