Легат Пелагий - [8]

Однажды премудрый Король Дагобер,

Могучий и храбрый воитель,

Отправился, многим давая пример,

Молиться в святую обитель.

Покинув свой замок в прекрасном Блуа,

Несется он вскачь вдоль Луары,

Навстречу плетется святой Элуа,

Отшельник и праведник старый.

Король, придержав за уздечку коня,

Святого хватает за платье:

Скажи мне, что смотришь ты так на меня,

Ужель я отмечен проклятьем?

Скажи мне, мудрец, почему надо мной

Сегодня смеются зеваки?

Ему отвечал простодушный святой,

Как смог бы ответить не всякий:

«Глазеть на тебя не устанет народ

От Сены до самой Гаронны,

Поскольку ты задом надел наперед

Сегодня свои панталоны!»

Несчастный король изменился в лице,

«Как мог я не видеть такого?

Я Франции пэров спросил во дворце,

Но правду узнал от святого!

Для подданых новый полезный закон

Издам я сию же минуту,

Чтоб зад и перед у своих панталон

Никто из них не перепутал!

Чтоб больше лукавый не вверг вас в обман,

Скорей, не жалея усилий,

На заднюю часть вы нашейте карман,

С рисунком из нескольких лилий!»

Не успел Рожок умолкнуть, как Бабушка обнаружила, что в кресле напротив старушки сидит дама средних лет в охотничьем костюме и с маленькой короной на голове. Она с явным удовольствие слушала пение Рожка. Когда старушка закончила, неизвестная дама сказала, улыбаясь:

— Меня всегда очень забавляла ваша песенка, любезная Мелизинда! Я нахожу, что в ней очень тонко передан французский характер: полное легкомыслие! Они думают только об одежде, да еще о еде! Более благородные помыслы им недоступны!

— Ах, милое дитя! — проворковала старушка. — Мне помнится, ты была совсем иного мнения, когда выходила замуж за этого красавца Людовика!

— За это ничтожество, вы хотите сказать, дорогая тетушка! Единственный из королей, побывавших в Акре, который не был ни злодеем, ни святым, ни рыцарем, ни дипломатом. Он был просто никем! Не удивительно, что Второй крестовый поход провалился так бесславно!

— Ах-ах, эти ветреные королевы! — с укором прервала ее старушка, — согласись, дорогая, что, если бы ты не бросила несчастного Луи и не ушла к этому Плантагенету, возможно, поход закончился бы совсем по-другому…

— Ну, знаете, Мелизинда, вот уж об этом я нисколько не жалею! В конце концов, мой старший сын сослужил христианам лучшую службу, чем этот подлый убийца, сын Людовика!

— Да, Ричард Львиное Сердце был благородным рыцарем, — согласилась старушка, — и я пожалуй соглашусь, дитя мое, что Филипп-Август благородным рыцарем не был…

— Да он был просто злодеем! — воскликнула королева. — Вы слышали, что он связался с асассинами? Я уверена, это он подстроил гибель Ричарда, чтобы завладеть моей Аквитанией!

— О-о… — протянула старушка, — боюсь, дело тут было не в одной только Аквитании. Но честно говоря, ангел мой, я потревожила тебя совсем не для того, чтобы обсуждать эти старые сплетни, — тут старушка приняла серьезный и торжественный вид, — я хочу, чтобы ты напомнила мне один кулинарный рецепт.

— Боже мой! — удивилась королева. — Но я ничего не смыслю в кулинарии! Всю жизнь питалась жареной на вертеле дичью и пирогами с голубятиной!

— О нет, моя воинственная Алиенора, — засмеялась старушка, — этот рецепт ты знаешь превосходно! Скажи мне, как легат Пелагий пек свои любимые миндальные печенья?

Королева расхохоталась.

— Ах, легат Пелагий! Мы его прозвали «памплонский пирожник»! Беда только, что отведав его печений, многие засыпали.

— И немногие потом просыпались? — предположила старушка.

— Вот именно!

Старушка кивнула головой:

— Это я и хотела уточнить.

— А рецепт совсем простой, — продолжала королева, — два фунта толченого миндаля, семь унций меду, ложка синильной кислоты, мера муки, полфунта изюма, вода и две унции сливочного масла.

Тут Бабушка неловко повернулась и плеснула шоколадом на журнал с кроссвордами. Как обычно в таких случаях, Бабушка вскрикнула:

— Ну что ж ты будешь делать!

Королева Алиенора Аквитанская (а это, конечно, была она) смерила взглядом несчастную Бабушку, перепачканную в шоколаде, энергичным движением поднялась и приветливо кивнула старушке, продолжавшей сидеть в кресле, как ни в чем не бывало:

— Прощайте, тетушка Мелизинда! Меня ждут на балу английских призраков. Хоть я и не англичанка, опаздывать не следует!

И королева растаяла в воздухе как раз в тот момент, когда в зал скатились по лестнице Кот и Робин.

— Это наша гостья, миссис Литтлмаус! — сказал Бабушке Робин.

— Здравствуйте, миссис Литтлмаус! — вежливо сказала Бабушка. — Видите, какую я устроила катастрофу с этим шоколадом!

С этими словами Бабушка побежала на кухню за тряпкой для вытирания пола, а Робин подошел к старушке и протянул ей увеличительное стекло.

— Ну как, понравилось? — спросила старушка.

— Еще бы! — ответил Робин. Старушка встала с кресла.

— Вот ваш Рожок. Я вижу, вы с ним бережно обращались, а значит он может пока побыть у вас. Только обещайте, что вы не будете лить в него воду.

— Ну конечно, не будем! — сказал Робин, а Кот даже плечами пожал от такой странной мысли.

— Теперь я ухожу, — объявила старушка, — но если однажды у вас к чаю будут подавать миндальные печенья, то я, пожалуй, зайду еще разок.

— Всегда рады вас видеть, миссис Литтлмаус, — ответил Робин. Они с Котом отволокли саквояж и зонтик старушки к двери, отодвинули засов и распахнули ворота. На улице по-прежнему лил проливной дождь. Старушка взяла саквояж, открыла зонтик, вышла из ворот замка и исчезла, как будто ее и не было.