Ледяная скорлупа - [52]

— Ну, все-таки кое-что собрали. С Мира по камушку… И барокапсулы есть, спасибо предшественникам. У древних рудокопов их и в помине не было. Глядишь, пробьемся. И, значит, увидим!

— Увидим. Ты, кстати, знаешь историю про первого очевидца?

Точнее, про первого официального очевидца?

— А как же! Дурдам Збинь. Известный товарищ.

— А ты знаешь, что на самом деле воскликнул этот писатель, увидев внешнее пространство? Ведь из фильма это вырезали…

— Еще бы! Это, пожалуй, ярчайшая из исторических сентенций и уж точно — самая искренняя. По-моему, перевешивает всё, сказанное им ранее.

— А ты знаешь, Дурдам Збинь все-таки написал одну хорошую книжку под конец жизни.

— «Эпитафия»?

— Она самая. На меня подействовало. Поэтому я здесь. Не хочу задыхаться в скорлупе.

— Да, я, пожалуй, тоже не хочу. Помнишь финал книги?

— А как же.

— Так вот, что мы сделаем: напишем на льду: «Мы живы и вновь просверлили скорлупу», — напишем для себя, а не для фантастических инопланетян.

— Подожди, приготовься принять большой ком рыхлого льда. Откалываю.

— Принял.

— А вдруг эти самые инопланетяне все-таки существуют? На том же Анзилире? Вдруг выработали какой-то механизм против окислительного токсикоза и живут себе припеваючи? Вдруг встретимся?

— Не верю. Не так сложно пересечься в пространстве. Куда сложней во времени. Нашим мирам — миллиарды сроков. Мы существуем десятки тысяч, вышли на поверхность полторы сотни сроков назад. А что будет через миллион сроков? Не верится, что наш род будет существовать. У нас столько доступных способов совершить самоубийство! За такое время обязательно хоть один из них сработает. А миллион — мелочь по сравнению с миллиардами. Скорее всего, сейчас этих анзилириан либо еще нет, либо уже нет. Ладно, подожди, у меня тут серьезный лёд пошел. Пилить надо.

— Пили-пили. Еще три свиста проходки, сотня тысяч глыб льда — и внешнее пространство наше.

— Да, похоже, скоро пойдет вообще матерый лёд. Придется сверлить и подрывать, как тогда, при первой проходке.

— Чтобы там ни пошло, выгрызем. И уже не дадим зарасти ни льдом, ни камнем.

— Да погоди ты. Первопроходчики тоже небось были уверены, что скважина — навсегда. Погоди… Тут что-то интересное вморожено в лёд. Табличка!

— Прочитать можешь?

— Погоди, она еще подо льдом. Сейчас очищу. Так не прочтешь — попробую камерой на третьем манипуляторе прочитать.

— Прочти вслух!

— Сейчас, уже очистил, но с этим манипулятором еще толком работать не научился… Вот, вижу: «Амдар Згын, ведущий проходчик скважины — потомкам».

— Ух ты! Мы небось и есть эти самые потомки — первые, кто читает.

— Вряд ли. Я где-то читал, что они развешивали эти обращения к потомкам при проходке. Каждый по табличке. Их должно быть много. Так, читаю вслух: «Через сто смен я увижу внешнее пространство. Потом его увидят многие, включая тебя, читающего эти строки. Но мы — единственные, для кого оно станет откровением. Это редкое счастье — предвкушать первый взгляд в невиданное. Потомок, я желаю тебе испытать такое же счастье, найдя свое невиданное — хоть во внешнем, хоть во внутреннем пространстве!»

— Издевается? Где мы это невиданное возьмем теперь?

— Думаю, проходчик от души писал. Да не такое уж и «виданное» это внешнее пространство? Будто приоткрыли окно — и тут же захлопнули. Мы же не понимаем, что увидели. Светлая полоса — это что? Допустим, далекие звезды, а почему они идут полосой? Почему по светлой полосе идет темная полоса, как дорожка клубящейся мути за пасущимся кобулаком? Что такое медузоподобные туманности? Что такое арпаноподобные спирали? Неужели они состоят из звезд? Откуда у Андродора кольца, и из чего они состоят? Правда ли, что на Индрогаре вулканы извергаются прямо во внешнее пространство? Почему светит Органор и все звезды? Откуда вообще всё взялось и что со всем этим станет — мы не понимаем ничего.

— Погоди, я высверлил кусок, сейчас отобью гидроударом, лови.

— Хорошо. У-у-у, жморов дрынь! Твой кусок мне первый манипулятор чуть не отшиб. Помельче дроби. Да, виданное-невиданное…

Что мы вообще увидели? Снимки дальнозоров — кружочки, туманности, спиральки. Ну, Дардонзар, да — во всей красе. Ну, ближние миры. А вот Анзилир, о котором было столько шума — он что, виданный? Восемь на восемь пикселей — это виданный? Пока туда зонд не пошлем, так и останется невиданным. Мы с тобой, конечно, не отправим зонд, но если восстановим скважину, дети или внуки сделают это.

— Есть вещи и посерьезней: если Пространство не имеет начала и края, то почему оно черное? Оно всё должно быть перекрыто звездами. О! Еще табличка. «Инженер энергоснабжения Гакар Дзан потомкам». Очистил, слушай: «Дорогой потомок! Если ты прочтешь эти строки через пару колен или позже, я рад. Значит, наша скважина жива, значит, работали не зря. Окно в Пространство требует постоянной заботы, и я боюсь, что современникам будет не до него. Тогда наш труд пропадет. Потомок, береги скважину! Возможно, это самое важное, что создал наш род за все времена».

— Инженер не зря боялся, но и надеялся не зря. Но слушай, вот мы пробьем скважину, восстановим шлюзы, лифты. Опять потребуется постоянная забота. Ты уверен, что скважина снова не зарастет?