Ледяная скорлупа - [51]

— Тащи генератор! Давай резак. Надо открыть замок ангара… Стой, не надо, замок открылся.

— Как это открылся?

— А вот так, штатным образом — мистика, но открылся.

— Где-то здесь должны быть рабочие барокапсулы, посвети. Да вижу, выглядят неплохо.

— Шарниры локатора проворачиваются! Вот не ожидал.

— Эгей, радиоизотопный генератор жив!

— Как это жив, что за жморь?

— Так и жив — напряжение на выходе — 60 процентов от номинала.

— Барокапсулы держат, уже третью опрессовал!

— У меня освещение от здешнего генератора включилось. Где-то должен быть рубильник внешнего освещения.

— Он рядом со мной. Включаю наружное освещение!

База засияла, и обнаружился фантастический идеальный порядок, который трудно было оценить на слух. Ангары, цистерны с топливом, высотные буксиры и транспортеры — всё на местах, аккуратно припарковано, покрыто толстым слоем консервирующей смазки, припорошенной илом. Проходчики знали, что больше не вернутся сюда. Они подозревали, что скважины будут надолго заброшены, но были притом уверены, что всё это понадобится потомкам. Потому и законсервировали на совесть, хотя в контракт это не входило. И не только законсервировали — привели в порядок всю документацию, написали дополнительные инструкции и замечательно организовали библиотеку, отведя под нее один из ангаров.

Подобный альтруизм предков по отношению к неведомым потомкам может вызвать недоверие читателя, который, скорее всего, привык к противоположным явлениям. «Это бог из машины!» — решит читатель, много наблюдавший поведение собратьев в реальной жизни. Эволюционный биолог тоже признается, что озадачен: да, альтруизм появляется в ходе естественного отбора, но он распространяется на ближний круг, изредка на широкий круг современников, но чтобы на далеких потомков?! Не бывает! Все правы. Однако, как писал Дурдам Збинь в своей последней книге, то, что эволюция не смогла вложить в разумное существо, последнее может вложить в себя самостоятельно. Он, правда, ошибочно отнес данный тезис к анзилирианам. И еще Хурум Браз, предсказавший тотальный кризис, писал, что продолжительное существование цивилизации может обеспечить только межпоколенческий альтруизм. Он оценил средний предельный срок существования цивилизации без подобного качества в триста колен с момента появления письменности. Цивилизация европиан насчитывала к данному моменту почти четыреста колен. Не обладай европиане зачатками межпоколенческого альтруизма, наша хроника оборвалась бы гораздо раньше.

Итак, волонтеры не ожидали такого подарка. Но он лишь давал шанс и вовсе не гарантировал успех, это волонтеры осознали чуть позже. Первая же рекогносцировка чуть не повергла всех в шок. Катер-разведчик прозвонил участок неба, где был метановый купол, и не нашел ничего, кроме ровного ледяного потолка. Это был приговор — без большого резервуара метана скважина была обречена.

Вызвали виртуоза по части локации.

— Что вы на эти кривульки смотрите? Эхо слушать надо. Давайте импульс посильней и покороче.

Пока звук шел туда-сюда, виртуоз успел объяснить преимущества органолептического восприятия: ваш мозг обрабатывает звуковой сигнал лучше любого компьютера…

— О! Слышите, там двоит… Первая поверхность — громкая, вторая — тихая.

— Да, что-то есть. А что это значит?

— Значит, что это лишь тонкий слой льда, отдельный от неба.

Дальше, видимо, идет ваш любимый метан.

— Какой толщины слой?

— Дюжина размахов. С вашей техникой — на пару смен работы.

Либо метан поднялся, либо линия льда опустилась из-за похолодания — вот и образовалась корка.

Пробить дыру в слое льда, разделившем метан и воду, не составило проблем. Чуть сложнее было очистить ее от ледяного крошева.

Зато крепкий лёд позволил расположить на нем верхнюю базу и барогостиницу. Прямо там, на льду, соорудили кислородную электростанцию, хранилище топлива, оттуда к скважине потянулись силовые кабели. Вахта волонтеров жила в гостинице, откуда они по очереди поднимались в «забой» в тесных барокапсулах, в тех самых, что и их предшественники пять поколений назад.

Переговоры волонтеров было легко подслушать. Сотовой связи у них пока не было, и разговоры передавались через метан прямым звуком: микрофон — усилитель — тарелка — жидкость — тарелка — усилитель — динамики. Если бы кто-то расположил в скважине жучок, он бы записал много интересного, например:

— Привет, сменил твоего напарника, готов принимать лёд. Ну, как там у тебя наверху?

— Красиво. Огромные ветки ледяных кристаллов. Похоже на игольчатый коралл. Перегородили всю скважину, но пока легко отламываются. Принимай.

— Принял. Их как-то разбить надо — цепляются за сетку.

— Попробую колоть помельче. Вот так, двумя манипуляторами.

Кручу и колочу.

— Да, так лучше. Ты там не мерзнешь?

— Пока нормально. В прошлую смену замерз, сейчас еще тепловую ячейку добавили. Настоящий холод повыше начнется. Готов принять очередную порцию?

— Подожди, у меня уже полная сетка. Сейчас отправлю вниз и расправлю новую.

— Эх, работаем, как древние рудокопы! Первопроходчики куда цивилизованней расправлялись со льдом.

— Так у них было 150 миллиардов. И совсем не тех миллиардов, что сейчас. А у нас?!