Леди Ю - [14]

Прогрессивные советские публицисты называли первых бизнесменов «строем цивилизованных кооператоров». Предполагалось, что они возрождают НЭП – новую экономическую политику, которую практиковал Ленин незадолго до смерти, столкнувшись с нищетой и разрухой после победы революции. Официально считалось, что СССР при Горбачеве «возвращается к ленинским нормам». Лозунг «Обогащайтесь!» впервые прозвучал из уст Николая Бухарина.

На самом деле возвращаться было некуда, а построить «социализм с человеческим лицом» невозможно.

Получился у Горбачева капитализм, причем сразу очень жесткий. Словно взятый напрокат из марксистско-ленинских брошюр про звериный оскал загнивающего империализма, он с самого начала стал зарастать мрачными тайнами, уходить в тень, питаться кровью. Чуть позже, когда в игру включились настоящие бандиты, заменившие на время государство в священном деле налогообложения «цивилизованных кооператоров», жертвами рэкета стали тысячи людей, убитых и искалеченных в бесконечных разборках. Тогда кровь потекла ручьями, а неписаные законы большого бизнеса стали меняться каждый день.

Но пока на дворе 1988 год – время первых шальных денег.

В том году Юлия Тимошенко открыла свой первый кооператив. Через год покинула завод имени надоевшего Ленина и вместе с мужем влилась в комсомольский бизнес, организовав молодежный центр «Терминал».

Как позже рассказывала Тимошенко, она никогда не была «задорным комсомольским активистом». Да этого уже и не требовалось. Обком комсомола под руководством предприимчивого Сергея Тигипко поощрял инициативы молодых, особенно если они сулили хорошие доходы. Центр «Терминал», который собирался торговать нефтепродуктами, такие доходы сулил однозначно.

Лет через пять, став банкиром и одним из самых богатых людей Украины, Тигипко объяснял журналистам: в условиях строительства капиталистического будущего мы должны не витать в облаках, а спуститься на землю и научиться ползать, как крокодилы: быстро-быстро.

У Тимошенко поначалу не было никакого опыта в бизнесе, как не было его у подавляющего большинства советских людей. Но учиться она любила и умела. И крокодилью стремительность нового капитализма освоила сразу. Не было у нее и денег: семья будущего олигарха, преуспевающая по советским меркам, лишь слегка выбивалась из привычной бедности. Но у Юли были идея и ряд соображений о том, как с помощью свекра эту идею реализовать. Идея весьма перспективная в смысле денег, хотя и немыслимая еще год назад.

Геннадий Тимофеевич Тимошенко работал тогда начальником областного кинопроката. Поэтому первым бизнесом Юлии Тимошенко стал видеопрокат. В Советском Союзе многое совершалось по блату, строилось на родственных связях. В нормальной советской жизни свекор мог помочь Юле с квартирой и карьерой. В жизни новой, в хаосе перестроечной эпохи, появились иные возможности.

Тайна первого миллиона меркнет перед тайной первых пяти тысяч. Откуда Юлия Тимошенко взяла эти деньги, чтобы открыть свой первый видеосалон, – вот в чем вопрос. А деньги по советским понятиям были весьма немалые – два годовых оклада молодого специалиста, по официальному курсу – почти $8000. Сама Юлия Владимировна много лет спустя, с трудом и неохотой припоминая, скажет, что одолжила эту сумму у друзей Геннадия Тимошенко, причем якобы по секрету от номенклатурного свекра. Скептики утверждают, что ничего этого не было и быть не могло. И деньги, и лицензию дал Геннадий Тимофеевич, а самое главное, он привез на улицу Карла Маркса два видеомагнитофона, практически недоступных в те времена. Установленные в спальне их двухкомнатной квартирки, эти магнитофоны работали днем и ночью, тиражируя пиратские копии голливудских фильмов. Наибольшим спросом, как рассказывала заезжему американскому корреспонденту сама Тимошенко, пользовался Сильвестр Сталлоне в роли Рембо.

Видеосалоны времен перестройки – явление знаковое, как и первые иностранные машины на улицах страны, первые частные платные туалеты и стихийные рынки, на которых можно было купить и поношенный бюстгальтер, и часы, и антикварный номер журнала Playboy, и американские сигареты, которых страна не видела со времен московской Олимпиады 1980 года. Над городами клубился дым первых частных шашлычных. Дети впервые пробовали произведенную кооперативами сахарную вату и американское мягкое мороженое. В подвалах жилых домов оборудовались тренажерные залы, где качали мускулы низколобые молодые люди с недоброжелательными лицами, и открывались запрещенные ранее секции карате.

Из знаменитого Ленинградского рок-клуба по всему Союзу стали распространяться записи полуподпольных групп с немыслимыми еще год назад текстами. О молодом поколении «дворников и сторожей», которое кричит, надрывая голос, о том, что «ждет перемен». О социуме «скованных одной цепью», счастливых, что их «нищета гарантирована». А из государственных магазинов потихоньку исчезали последние запасы коричневого хозяйственного мыла, производство которого так и не освоили днепропетровские ракетчики, и спички. Люди старшего поколения, помнившие войну, закупали также соль, крупы и литры подсолнечного масла. В воздухе витала гремучая смесь надежды, азарта и панического страха перед будущим.