Леди Ю - [13]

Свобода и развал были запрограммированы в те дни, когда Михаил Сергеевич задумался о переменах и осторожно включил пресловутый «Прожектор перестройки» – так называлась новая пропагандистская телепередача, проводник его идей в массы. Горбачев и не подозревал, сколько всего было прикручено к выключателю этого «прожектора» в тротиловом эквиваленте… Все прочее – шумные съезды, раскол партии, кадровые озарения советского президента, превратившие заурядных холуев в путчистов с трясущимися руками, – малозначительные детали.

Хотя потомкам интересны и эти детали горбачевской эпохи. В нюансах – исторические закономерности и свежие политологические открытия. Потомки прочитают о том, как в те далекие годы эмпирическим путем был выявлен новый русский закон общественного развития: уверенно двигаясь к рынку и демократии, империя должна была пройти неизбежный этап кромешного бандитизма. Причины, по-видимому, скрывались в криминальной сущности тоталитарного государства, помноженной на историческое своеобразие загадочного российского пути. Впрочем, постсоветская публицистика доказывала, что ничего исключительного в российском опыте нет. Она искала аналогии и оправдания отечественному разбою в других странах; ее любимой темой стал Чикаго 1920-х годов. Аль Капоне превратится чуть ли не в пример для подражания, журналисты заговорят о неизбежных болезнях роста в эпоху «первоначального накопления капитала», предполагая, что через пару лет или пару десятилетий все как-то само собой утрясется и изменится к лучшему.

Империя разрушалась коммунистами с двух сторон. Снизу ее приватизировали, кусали, обгладывали веселые ребята лет 25–50 с комсомольскими значками, партбилетами и удостоверениями КГБ с золотыми щитом и мечом на красной коже обложки; сверху идеалисты осуществляли «политическое руководство». И тем, кто был увлечен новой перестроечной утопией «коммунизма с человеческим лицом», и тем, кто закладывал основы своих личных миллиардных состояний, величественная империя была больше не нужна. Поэтому ее тоже в конце концов приватизировали, растащив на куски.

Но все это было еще впереди, а пока перестройка делала первые шаги, экспериментируя с экономикой. В моду вошло слово «ускорение» – это была попытка вырваться из клещей тотального госплана, научиться зарабатывать деньги, не слишком оглядываясь на идеологические догмы и как можно быстрее. А по сути, номенклатура обменивала текучую власть на текущие счета в западных банках. Меняла мертвые догмы на живые деньги. «Процесс пошел», – радостно заявил в те дни Михаил Сергеевич, имея в виду совсем другое. Фраза стала крылатой.

Старшее поколение номенклатуры поначалу упиралось. Бюрократия теряла власть и называла эту горькую утрату изменой коммунистическим идеалам. Лишь со временем те, кто поумнее, догадались, как легко можно эту власть и эти идеалы конвертировать в твердую валюту, недвижимость, нефть, цветные металлы, газ. Поэтому в первых рядах предпринимателей-перестройщиков шли люди молодые. Бизнес конца 1980-х оседлали комсомольцы. Точнее, комсомольские вожди.

Это была образованная, циничная, ни во что не верившая юная поросль, для которой перестройка стала манной небесной. Вместе с интеллигенцией молодые радовались свободе и с веселым азартом читали книжки, за хранение и распространение которых еще пару лет назад можно было вылететь из комсомола и приземлиться в лагере. Подобно своим ровесникам и людям постарше, они любили джинсы, американские сигареты, рок-музыку и западное кино. Однако для комсомольцев, в отличие от интеллигенции, культурными соблазнами дело не ограничивалось. Передовой отряд партии, как тогда именовался этот коммунистический «гитлерюгенд», с карандашом в руках изучал свежие партийные директивы и законы, в которых поверх вялых пропагандистских словес проступал самоновейший лозунг горбачевских времен – «Обогащайтесь!».

Отец американской автопромышленности Генри Форд как-то обронил, что готов честно отчитаться за все свои доходы, кроме первого миллиона. У Юлии Владимировны схожие проблемы: о первых годах в бизнесе она рассказывает, не утомляя собеседников обилием деталей. Добросовестный исследователь, собирая по крохам драгоценную информацию, вынужден опираться на слухи, сплетни, противоречивые свидетельства и откровенную чернуху. То же самое можно сказать о целом поколении бизнесменов комсомольского возраста и постарше – в России, на Украине, в Прибалтике, по всему Союзу.

Первые миллионы в твердой валюте всюду зарабатывались азартно, весело, на грани или за гранью фола. Порой далеко за гранью. Поэтому про тайны давно почивших русских императоров и генеральных секретарей мы знаем больше, чем про дела наших новорусских или новоукраинских современников – это равно касается как чиновников, так и предпринимателей. Исторические архивы открыты. Документы, связанные с эпохой раннего капитализма, не просто недоступны. Как правило, их не существует в природе. А если правда о первых миллионах и миллиардах становится достоянием гласности, то исключительно в протоколах Высокого лондонского суда, где сводят счеты закадычные враги-олигархи Березовский и Абрамович.