Глава первая
Три тюрьмы Юлии Тимошенко
Двери камеры № 242 Лукьяновской тюрьмы распахнулись, и она шагнула внутрь.
Это была та самая камера, в которой десять с половиной лет назад ей пришлось провести 42 дня. Только узнать ее было довольно трудно. Непрозрачный стеклопакет вместо забитого металлическим листом окна. Вместо классической советской параши — отдельный санузел с невысокой стенкой. Две кровати, шкаф, холодильник, кипятильник. Десять лет назад, ужаснувшись вони и грязи, она попросила адвоката принести половую тряпку и резиновые перчатки. Теперь все сверкало казарменной чистотой.
Невысокая женщина в туфлях на каблуках и блузке, еще утром ослепительно белой, а теперь промокшей от пота, опустилась на кровать. В камере на двоих она была пока одна. Знаменитую косу ее заставили распустить — шпильки в СИЗО запрещены. Сумку с вещами, которую она предусмотрительно брала на каждое заседание суда, пришлось отдать адвокату. Он передаст ее сегодня вечером или в крайнем случае завтра.
Десять с половиной лет назад Юлия Тимошенко тоже готовилась к аресту. И в сумке, с которой не расставалась, было примерно то же, что и теперь. Мыло, полотенце, смена белья, спортивный костюм, кроссовки, носки, предметы женской гигиены, пакетики с супом, пластмассовая посуда, зубная паста, крем. Прибавилось разве что лекарств. Кроме того, в 2001-м ее посадили в феврале, необходимы были теплые вещи, а в жарком августе 2011-го что-то легкое.
Почему та же самая камера? Черный юмор тюремщиков? Или особый статус VIP-узилища, приобретенный как раз благодаря ее первой отсидке? Скорее всего, жест президента Януковича в сторону Запада: дескать, смотрите, насколько я гуманнее Кучмы. Насколько ближе к Европе. Та же самая камера, а не узнать.
Десять лет назад тюремщики применили к Тимошенко старый трюк из арсенала советского КГБ. Дверь захлопнулась, и в камере погас свет. «Хочется сразу забить в дверь обеими руками, закричать им, чтобы включили свет», — признавалась она после освобождения. Темнота ломает новичков, заключенные начинают психовать и уже на первом допросе готовы что угодно рассказать про себя и про других. В тот раз она не растерялась. Молча поставила сумку на пол, уселась сверху. Свет потом включили.
Это было ее третье по счету заключение, и каждый раз она испытывала шок. Минуту назад ты свободна, богата, счастлива — и вот за твоей спиной с лязгом захлопывается дверь, и ты уже не газовая принцесса, не депутат, не премьер-министр, а простой постсоветский заключенный. Жертва режима, обстоятельств, собственного безмерного честолюбия, безудержного властолюбия, отчаянной смелости, патологической жадности — нужное подчеркнуть.
«Становится страшно мгновенно. Как только предъявляют постановление об аресте, когда сажают в машину, когда вокруг много больших мужчин из ОМОНа — с ледяными глазами… Когда начинают брать отпечатки пальцев и обмазывают пальцы краской так обильно, что они превращаются в отпечатки чуть ли не половины тела…» — это тоже из воспоминаний десятилетней давности.
В этот раз для ее ареста «больших мужчин из ОМОНа» понадобилось несколько сотен.
Когда после часового совещания судья Киреев зачитал свое решение: «В виду системных нарушений, препятствования в установлении истины, нарушения порядка в ходе рассмотрения дела суд постановил сменить меру пресечения на взятие под стражу», ее сторонники, составлявшие большинство зрителей процесса, вскочили с мест и начали скандировать: «Позор!», а в зал стремительно ворвалось около 30 милиционеров. Тимошенко попросила не одевать ей наручников и повернулась к залу: «Счастливенько, дорогие мои!» Она вышла в окружении конвоя, и в суде началась настоящая драка. Депутаты пытались прорваться в комнату конвойных, подходы к которой перекрыли сотрудники спецотряда «Беркут». Рвались они и на улицу, к автозаку, который должен был доставить Тимошенко в СИЗО, но и лестница была перекрыта.
Юлию Тимошенко вывели во двор.
Перед этим, перекрывая путь митингующим возле здания суда, «Беркут» закрыл ворота, ведущие на Крещатик. Когда Тимошенко посадили в автозак, около 300 милиционеров сомкнулось вокруг автомобиля. Автозак тронулся, выехал из арки и стал протискиваться сквозь толпу. К тому времени защитники Тимошенко разобрали металлические ограждения вокруг Печерского райсуда и перетащили их на проезжую часть, пытаясь перекрыть путь. Когда машина в тройном кольце «беркутовцев» медленно двинулась по Крещатику, началась форменная потасовка. Самые отчаянные пытались даже лечь под колеса автомобиля, но их оттащили милиционеры.
Из зарешеченного окна, прежде чем автозак покинул центр города, Юлия Тимошенко могла бросить прощальный взгляд на Майдан.
…Три тюрьмы — как три эпохи в ее жизни. Неповторима стилистика этих эпох. Неповторимы запахи этих тюрем.
Арестовывали ее всегда по уголовным статьям. Но каждый раз истинной причиной была все-таки политика.
В марте 1995 года сильно испугаться она просто не успела. События разворачивались стремительно. При посадке на самолет Запорожье-Москва таможенники нашли у нее незадекларированную валюту в том количестве, которого хватало для крупной взятки, и еще больше карбованцев. Составили протокол. Через несколько дней Юлию Владимировну арестовали.
