Леди Мармелад - [16]

— Я думаю, вам пора рассказать мне, Джесс, — мягко сказал он.

— Рассказать?

— Начните с Себастьяна, — предложил он, беря ее за руку. — Медвежонок принадлежал вам. Теперь он у Эдуара. Но был кто-то еще. Ваш ребенок? Скажите мне, Джесс.

— Доминик.

Разве имя может причинять боль? — подумала Джессика. Чудесное имя. Она до сих пор любит его.

— Ваш сын?

— Да, — прошептала Джесс, надеясь, что Рауль не увидит отчаяния у нее на лице. — Он умер три месяца назад.

— Сколько лет ему было?

— Четыре года. — И два дня, добавила она про себя.

— Почему он умер?

— Лейкемия. Он болел почти два года. Я боролась изо всех сил, и он тоже. Его лечили всеми известными методами.

— Сочувствую.

— Трагедии случаются, — устало сказала она, — но жизнь продолжается.

— Ваша тоже?

Молчание.

— Вы боролись, — медленно сказал Рауль, — и Доминик боролся. Вы не упомянули его отца.

— Уоррен оставил нас через месяц после того, как Доминику поставили диагноз. К тому времени как он умер, у Уоррена была жена и маленькая дочь. Он даже не пришел на похороны.

Лицо Рауля окаменело.

— Жестоко, — прошептал он.

Джесс покачала головой.

— Уоррен не жестокий человек, — сказала она. — Он слабый. Совсем не такой, каким был его сын. Доминик был самым мужественным…

Джессика умолкла. У нее в горле встал ком. Наступившую тишину нарушало лишь потрескивание поленьев в камине.

— И вы приехали сюда, чтобы оправиться…

— Разве можно оправиться после смерти ребенка? — прошептала она, чувствуя, что ее охватывает гнев. — Но все говорят так. Поезжай за границу, забудь. Начни новую жизнь. Но как я могу начать? Я не хочу.

— Я тоже, — тихо сказал Рауль.

Джессика изумленно посмотрела на него.

— Что… что вы хотите сказать? Вы тоже потеряли кого-нибудь? — прошептала она, уже зная ответ.

— Лизль. Сестру. Мы были близнецами.

— Как давно?

— Три года назад. — Рауль пожал плечами. — Я знаю. Пора забыть.

— Конечно, нет! — воскликнула Джесс. Она всмотрелась в его напряженное лицо. — Я догадалась.

— Как?

— По вашему взгляду. Я видела такой взгляд в больнице, у людей, которые знали, что надежды больше нет. В нем пустота.

— Во мне нет пустоты.

Джессика покачала головой.

— Нет? Тогда почему «Врачи без границ»?

— Я просто… Мне казалось, что я должен стать врачом. — Рауль помолчал. — У Лизль был церебральный паралич. Она обладала живым умом, но тело… тело было ее тюрьмой. — Рауль долго молчал, и она терпеливо ждала, когда он заговорит. — Вот почему мать ушла от отца. Как только он узнал, что Лизль останется инвалидом, он потребовал, чтобы ее поместили в заведение. Естественно, мать отказалась. Лизль любила нас; она была неотъемлемой частью семьи. Мать продержалась шесть лет, но, когда пришло время учить Лизль, отец поставил ее перед выбором: поместить сестру в заведение или навсегда покинуть дворец. Он стал жесток с Лизль. Отцу был нужен наследник, и это означало, что матери предстояло оставить ему Жан-Поля.

— О, нет. О, Рауль!

— Это разбило ей сердце, — с горечью сказал Рауль. — Жан-Полю было двенадцать лет. Мать надеялась, что сможет встречаться с ним, что он поймет, почему ей пришлось принять это решение, но он, конечно, не понял. Жан-Поль возненавидел мать за то, что она оставила его. А отец… Он забыл о ней, как только она покинула дворец. Ей запретили переступать его порог.

Какой страшный выбор…

— Не представляю, как она справилась.

Рауль слабо улыбнулся.

— Она увезла Лизль и меня в Париж. Она с любовью воспитывала нас, не позволяя, чтобы трагедия отравила нам детство. Никто не отвечал на наши звонки во дворец, но каждую неделю все мы писали Жан-Полю. Никто из нас не получил ни одного письма от него. Мать долго думала, что отец перехватывает письма, но потом мы узнали от слуг, что Жан-Поль, как отец, вычеркнул нас из своей жизни.

— А Лизль?

— Она с отличием окончила университет. Сестра любила жизнь. У нее были друзья, прекрасное чувство юмора… Мы гордились ею. Она была чудесным человеком.

— Но она умерла.

— Да, — тихо сказал Рауль. Его лицо потемнело. — Одна инфекция сменяла другую, и в конце концов мы не смогли спасти ее.

Рауль замолчал.

— Как я сказал, это произошло три года назад. Я уже был практикующим врачом. Видя, как Лизль борется за жизнь, я решил помогать другим. И, конечно, все твердили, что мне следует уехать и забыть.

— Поэтому «Врачи без границ»?

— Да.

— И этот шрам?..

— Среди местных жителей возник спор, кто первый получит врача. Я попытался вмешаться, и в результате помощь понадобилась троим.

Джессика подавила желание прикоснуться к шраму.

— Вы возвратились, чтобы попытаться спасти свою страну. И ваша мать может снова понести утрату.

— Это ужасно. — Рауль посмотрел на спящего Эдуара, прижимавшего к себе медвежонка. — Знаете, мать давала ему игрушки, но он даже не хотел смотреть на них. Сегодня произошло чудо. — После некоторого колебания он спросил: — Себастьян — игрушка Доминика?

— Нет, Эдуара.

— Но…

— Он нужен несчастному малышу. Нам нужно двигаться дальше, Рауль. Мы должны помнить Лизль и Доминика… но наша жизнь продолжается.

— Легко сказать.

— Нет. Просто вспоминайте о простых, обыденных вещах. О тостах и мармеладе, например.

— Об огне в камине, — добавил он, — и штанишках для медвежонка.