Леди, любившая чистые туалеты - [29]

Шрифт
Интервал

— Если сказанное вами — до крайности причудливая шутка, она нисколько не удалась. А если не шутка, значит, вы обратились не к тому человеку. Я, право же, полагаю, что все это слишком далеко зашло.

— Миссис Джонс, прошу вас. Пожалуйста, сядьте. Уверяю вас, это никакая не шутка. Я — старший партнер нашей фирмы. И время мое стоит довольно дорого — если быть точным, триста семьдесят пять долларов в час. И, опять-таки уверяю вас, как правило, я не трачу его на легковесные развлечения. Впрочем, я более чем готов вести дальнейшее обсуждение нашей темы с вашими юридическими консультантами.

— Но все это выглядит совершенно смехотворным. Как если бы меня вознамерились посадить под арест или еще что, обвинив в присвоении чужой личности.

— Ни в коем случае, если, конечно, вы и в самом деле миссис Джоселин Гвиневера Маршантьер Джонс, проживавшая ранее в доме семнадцать по Виннапупу-роуд, затем в квартире шесть Б, дом “Ривервью” по Ривервью-роуд, Скарсдейл, а ныне в доме сорок семь по Онайдадин-авеню, Йонкерс. Последний адрес в точности совпадает с тем, что был занесен в книгу соболезнований, когда тело мистера Мак-Дурбрински покоилось в похоронной конторе “Мемориал”, откуда оно проследовало для погребения в Бронкс, на Вудлонское кладбище. И с полнейшей искренностью заверяю вас, что ни о каких шутках тут не может идти и речи.

— О боже. Так все это правда. Все.

— Да, миссис Джонс, все. Чистая правда. И, как я и предвидел, она должна была вас потрясти.

— Ну, хоть я по-прежнему не верю, должна сказать, что это все-таки лучше известия о том, что меня отдают под суд.

— В таком случае, миссис Джонс, готовы ли вы услышать дальнейшее.

— Пожалуй что так. И, если можно, дайте мне немного воды.

— Да, разумеется. Позвольте я вам налью. Вот. Итак. Продолжим. Вы, разумеется, понимаете, что всякого рода прозаические мелочи я опускаю. Однако мне следует обратить ваше внимание на одно обстоятельство, которое позволит вам понять, почему время играет роль столь существенную, а именно: вы получаете также в собственность весьма солидный, полностью заселенный многоквартирный дом на восточной Пятьдесят первой, право владения коим стало недавно предметом весьма солидных предложений, сделанных несколькими конкурирующими сторонами. На самом-то деле речь идет о сумме почти такой же значительной, как и все остальное состояние.

— И вы действительно хотите сказать, что все это станет моим.

— Уже стало, миссис Джонс. Видите ли, согласно завещанию мистера Мак-Дурбрински, все, чем он обладал, надлежит поровну разделить между теми, чьи подписи появятся в книге соболезнований. А в ней, миссис Джонс, появилась одна, и только одна подпись — ваша, если не считать той, фиктивной. Как вы понимаете, содержание завещания было известно мне и еще одному старшему партнеру нашей фирмы, однако ни он, ни я, по понятным причинам, в похоронную контору “Мемориал” заходить не стали. И полагаю, мне следует, быть может, сказать, в виде дальнейшего объяснения, что я нахожу вполне понятным отсутствие какой бы то ни было связи между вами и мистером Мак-Дурбрински. Мистер Мак-Дурбрински, при всех его достоинствах, был, вообще-то, господином до крайности неприятным, если не прибегать к выражениям более сильным и, возможно, гораздо более обидным. Но к женщинам он был неравнодушен. Тем более к женщинам, если позволите мне так выразиться, столь изысканно привлекательным, как вы. Да, должен признать, я полагал, что между вами существовали некие личностные отношения. Тем не менее все сложилось так, что вы единственный — не считая той дамы, которая проставила в книге соболезнований ложные имя и адрес и обнаружить которую нам не удалось, — человек, принесший мистеру Мак-Дурбрински последнюю дань уважения, или вернее — а это, согласно условиям завещания мистера Мак-Дурбрински, сыграло роль наиболее важную — проставивший в этой книге свое имя и адрес. И я должен испросить у вас прощения за то, что эта история, вследствие необычной ее природы, причинила вам столько треволнений или отняла так много вашего времени.

— И все же я совершенно не способна в это поверить.

— Что более чем понятно, миссис Джонс. Простите, что задержал вас на срок столь продолжительный. И знаете, чтобы продемонстрировать вам истинность всего, мною сказанного, а заодно и позволить вовремя попасть в “Мет”, попробую-ка я связаться с водителем мистера Мак-Дурбрински, со Стивом. Простите. Мисс Джинкс, не могли бы вы отыскать Стива, работающего в том гараже, где мистер Мак-Дурбрински держал свою машину, и выяснить, не сумеет ли он прямо сейчас доставить миссис Джонс в музей “Метрополитен”. Итак, миссис Джонс, Стиву не потребуется много времени, чтобы привести сюда вашу машину, а я не вижу никаких серьезных причин, почему бы вам не воспользоваться ею уже сейчас. Быть может, путь по Мэдисон-авеню вы проделаете ненамного быстрее, но безусловно с гораздо большей приятностью. Ага. Стив. Хорошо. Да. Мистер Саттон. Стив, у нас здесь миссис Джонс, в собственность которой перешла машина мистера Мак-Дурбрински, и ей необходимо как можно скорее попасть в музей “Метрополитен”, это угол Восемьдесят первой и Пятой. Скажем, через двадцать минут. Да, у моего офиса. Прекрасно.


Еще от автора Джеймс Патрик Донливи
Лукоеды

От лука плачут. Это факт. Поэтому, когда в Покойницкий Замок вторгается банда лукоедов, помешанных на изучении человеческой физиологии, со своими дождемерами, экс-заключенными и ядовитыми рептилиями и начинает вести раскопки прямо в парадном зале, наследник Клейтон Клементин, носитель избыточных анатомических органов, тоже готов разрыдаться. Но читатели «Лукоедов» смеются уже тридцать лет. И никак не могут остановиться…Американо-ирландский писатель Джеймс Патрик Данливи (р. 1926) написал один из самых оригинальных сюрреалистических романов XX века.Комический эпос «Лукоеды» — впервые на русском языке.Дж.


Дорогая Сильвия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Франц Ф

Сборник представляет разные грани творчества знаменитого «черного юмориста». Американец ирландского происхождения, Данливи прославился в равной степени откровенностью интимного содержания и проникновенностью, психологической достоверностью даже самых экзотических ситуаций и персоналий. Это вакханалия юмора, подчас черного, эроса, подчас шокирующего, остроумия, подчас феерического, и лирики, подчас самой пронзительной. Вошедшие в сборник произведения публикуются на русском языке впервые или в новой редакции.


Раз вместо да

Сборник представляет разные грани творчества знаменитого «черного юмориста». Американец ирландского происхождения, Данливи прославился в равной степени откровенностью интимного содержания и проникновенностью, психологической достоверностью даже самых экзотических ситуаций и персоналий. Это вакханалия юмора, подчас черного, эроса, подчас шокирующего, остроумия, подчас феерического, и лирики, подчас самой пронзительной. Вошедшие в сборник произведения публикуются на русском языке впервые или в новой редакции.


Вот вам Всевышний

Сборник представляет разные грани творчества знаменитого «черного юмориста». Американец ирландского происхождения, Данливи прославился в равной степени откровенностью интимного содержания и проникновенностью, психологической достоверностью даже самых экзотических ситуаций и персоналий. Это вакханалия юмора, подчас черного, эроса, подчас шокирующего, остроумия, подчас феерического, и лирики, подчас самой пронзительной. Вошедшие в сборник произведения публикуются на русском языке впервые или в новой редакции.


Лирика в жизни Альфонса А

Американец ирландского происхождения, Данливи прославился в равной степени откровенностью интимного содержания и проникновенностью, психологической достоверностью даже самых экзотических ситуаций и персоналий. Это вакханалия юмора, подчас черного, эроса, подчас шокирующего, остроумия, подчас феерического, и лирики, подчас самой пронзительной. Вошедшие в сборник произведения публикуются на русском языке впервые или в новой редакции.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.