Леденящий ужас - [14]

Дайана повернулась к окну, окинула взглядом дорожку, по которой убежала девочка, затем снова посмотрела на Квентина.

– Понятно, – сказала она. – Ничего об этом не знала. Я здесь впервые и с историей этого места еще не успела познакомиться.

– А я провожу здесь отпуск. – Квентин и сам не знал, зачем уводит разговор в сторону от мрачной истории Пансиона. Возможно, одного намека на его опасность для детей было на первый раз более чем достаточно. – Вы тоже отдыхаете?

Она отхлебнула немного кофе и чуть помедлила с ответом. Всего какую-то долю секунды, но Квентин сразу уловил ее нерешительность.

– Я хожу в студию. Рисую. Уроки нам дает довольно известный художник.

– Так вы художница?

– Нет... Это не совсем уроки рисования. Скорее терапия. – Дайана снова помолчала, затем прибавила почти безразличным тоном: – Я приехала сюда по рекомендации своего врача.

Квентин, привыкший читать между строк и видеть больше, чем хотят показать, решил, что врач – это скорее всего психиатр или психотерапевт. Правда, в отличие от многих, с кем сталкивалась Дайана, он не имел никаких предубеждений и не чувствовал никакого дискомфорта в обсуждении проблем, связанных с нарушением психики. Более чем кто-либо другой Квентин понимал, насколько чуток может быть мозг человека.

Особенно мозг экстрасенса.

И в особенности того, кто пока не догадывается о своих способностях.

Дайана заинтересовала Квентина, но он решил действовать очень осторожно, главным образом потому, что просто не знал, как вести себя в этой ситуации. Он, правда, смутно сознавал, что пару раз раньше уже ощущал нечто подобное – уверенность, что находится в нужном месте в нужное время, – и приобретенный опыт подсказывал ему, что самым правильным будет следовать интуиции.

Поэтому, вместо того чтобы вежливо поддакнуть или незаметно уйти от разговора, Квентин решил действовать прямо.

– Начальство заставляет нас раз в году брать отпуск, хотим мы того или нет, – откровенно сказал он. – Кроме того, мы регулярно проходим тесты или просто садимся все вместе и делимся всем, что нас беспокоит.

Дайана ответила не сразу.

– Сейчас многие компании заботятся о психическом и эмоциональном состоянии своих сотрудников, – медленно произнесла она.

– Но некоторые – особенно, – кивнул Квентин. – У нас вся работа держится на эмоциях. Чуть что – сразу стресс. Я из ФБР.

– Никогда бы не догадалась. В смысле...

Он тихо рассмеялся.

– Понимаю. Я мало похож на телегероя. Что делать? Судьба. Я работаю в необычном подразделении. Мы не обязаны носить костюмы и галстуки, но тоже ведем расследования, разыскиваем преступников, доказываем их вину. Врачи и различные терапии помогают нам работать эффективнее.

Дайана опустила голову, посмотрела в свою чашку и отрывисто спросила:

– Ну и как? Помогает ваша терапия?

– Думаю, да. По крайней мере, ни у кого из нас не было нервных срывов. Хотя мы имеем дело с самыми ужасными преступлениями – убийствами, изнасилованиями, похищениями детей. Следовательно, терапия помогает.

Рот ее болезненно скривился.

– А я не могу справиться даже с повседневной жизнью, – выдавила Дайана.

– Я бы не сказал, – ответил Квентин. – По-моему, вы с ней прекрасно справляетесь.

– Нет. – Она замотала головой. – Я могу сконцентрироваться максимум минут на двадцать, ну или на полчаса. Я могу поддержать разговор, если тема меня интересует. А потом...

– Что потом? – спросил Квентин. – Дайана, что происходит потом?

Она заметно вздрогнула и вежливо кивнула с безразличным видом:

– Ничего. Вы отдыхаете, а я тут, можно сказать, лечусь. Надеюсь, этот метод мне поможет. Благодарю за кофе. Была рада познакомиться с вами, Квентин.

Он хотел было остановить ее, но что-то подсказало ему, что делать этого не нужно: будет лучше, если Дайана уйдет. Еще не время.

– Приятно было познакомиться. Увидимся. – Квентин улыбнулся.

– Конечно.

Дайана говорила вежливым тоном, с холодной улыбкой. Такой отчужденной она ушла с башни обозрения.

Некоторое время Квентин смотрел ей вслед, затем перевел взгляд на расстилавшийся за окном вид.

Бишоп как-то говорил ему, что несколько лет назад, когда подразделение существовало только на бумаге, а он сам искал экстрасенсов, ему встречались одаренные, но хрупкие люди, неспособные выдерживать реалии полицейской работы. Одни справлялись со своими обязанностями, выматывались, но продолжали работать, другие...

А других, исходя из своего странного опыта, убедили в том, что они психически больны.

Потому как ни у кого не было иного объяснения звучавшим в головах голосам, посещавшим их ярким необычным видениям, впадению в забытье или ужасным головным болям. В общепринятом смысле слова они не были «нормальными», и доктора сделали их больными.

За неимением других объяснений традиционная медицина объявляла все непонятное для себя «симптомами», требующими медикаментозного или иного лечения. И никому из врачей не пришло в голову убедить пациента в том, что фактически он человек абсолютно нормальный, но обладает одной-двумя психическими способностями, которых другие люди лишены.

Все эти потенциальные сотрудники кончили тем, что утвердились в мысли о своей ненормальности и начали лечиться. Но поскольку все их «проблемы» имели органический характер, для них вполне естественный, то медикаменты и терапии попросту добили людей. Те, кому удалось пережить «лечение», превратились в развалины, в людей эмоционально и психически опустошенных. Так они и тащились по жизни, не находя ни покоя, ни радости.