Лебединое озеро - [88]
— В войну немцы взорвали лестницу, блокируя выход из Севастополя, — рассказали нам женщины. — Поэтому теперь приходится лезть и прыгать. А до войны, говорят, здесь спокойно проходили пешеходы, навьюченные животные и двухколесные конные повозки. Облагородившие проход предки где скалу подрубили, где глыбы растащили, где расширили узости подпорными стенами — в общем, подправили естественную теснину, устроив скалистые марши длиной от 5 до 20 метров с 23 поворотами. А мы постарались сломать то, что они построили. Правда, сломать полностью у нас не получилось — кишка оказалась тонка.
— Когда эвакуировали госпиталь, лестницу уже взорвали?! — спросила Света, зная и не ожидая от нас ответа. — Не представляю, как девчонки тащили здесь раненых? Много тяжёлых было. На носилках. Как у них получилось?
— Надо было, и протащили, — рассудила Надежда. — У войны свои мерки.
Чёртова лестница оказалась не велика. Через полчаса мы вылезли из желоба на седловину и оказались над обрывом, с которого открылся Южный берег от Симеиза до Фороса. Совсем рядом справа оказались упорно ползущие по скале альпинисты. Слева, со стороны Балчик-Каи, по зелёному плато над обрывом подходил отряд туристов с высокими рюкзаками. Внизу, в широкой полосе приморского леса, поднимались скальные островки отторженцев Главной гряды. На берегу выделялись зелёные пятна парков. Где-то за Симеизом спрятались Мисхор, Ливадия и врун-реставратор, номер которого не отвечает…
Света с дочерью нацелились дойти по плато к церкви над Форосом. Звали с собой. Два часа пути плоскогорьем, по лесу, в тени редких буков, грабов и дубов — заманчиво, но Галя делает молчаливые знаки: не пойдём. Я её понимаю. Наш путь опять напоминает прогулку за проводником, а мы теперь учёные, никому не доверяем.
Надя показывает трёхэтажное бетонное здание за забором на окраине Оливы, где служили женщины:
— Там ещё под землёй семь этажей.
С их слов, в посёлке до сих пор базируются войсковые части, строившие и охраняющие дачу Горбачёва в Форосе. Упомянутая дача и нарицательное имя вызвали из памяти байку про супругу президента СССР.
«Не уважаю я Раису Максимовну, — рассказал реставратор, когда после татар мы душевно прошлись с ним по развалившим Союз партийным функционерам. — Не любила она людей. Бабушку мою до слёз довела. Бабушка полжизни во дворце проработала: цветники садила и другое разное. Когда Горбачёву построили дачу, бабушку пригласили в Форос. Квартиру обещали и зарплату хорошую. И хоть с квартирой не обманули, бабушка на Горбачёвской даче не прижилась. Приезжаю однажды, а она в слезах. „Что случилось?“ — „Раиса Максимовна обидела“. Получилось так. Копалась бабушка в земле, думала о своём, а тут хозяйка заявляется. „Вы что здесь делаете?“ — „Работаю“. — „Вы, голубушка, работайте так, чтобы я вашу спину не видела. Я сюда приезжаю любоваться природой, а не чужими спинами и тем, что ниже“. Позже к бабушке подошёл начальник и сказал, что с этого дня выходить в сад, когда Раиса Максимовна на даче, запрещается. „Кто мы для них, Саша? — плакала бабушка. — Как я себя теперь буду уважать?“ До сих пор кажется, что вместе с бабушкой мне в душу плюнули… А известная история с плиткой? Не слышали? Строители раз десять плитку в бассейне перекладывали — не нравилась она Раисе Максимовне, хоть убей. Горбачёвой оттенок был нужен точь-в-точь, как в каталоге. А плитка, которую привозили, играла на свету по-другому. А плитку из Италии, между прочим, везли, за валюту. Можно такое уважать?»
Вспомнив эмоции реставратора, я спросил у дам:
— Нам рассказывали, что Горбачёва на даче плитку в бассейне заставляла перекладывать много раз, цвет ей не нравился. Было такое, не слышали?
— Вполне могло быть, — отреагировала Надежда. — Раиса Максимовна любила порядок, была дама требовательная и охочая до шика. Слухов и историй про неё много ходило. Я могу рассказать случай, известный мне. На одном из дачных шкафов отвалилась ручка. Прямо в руке у Раисы Максимовны осталась. Хозяйка расстроилась. Приказала к утру поставить на шкаф новую ручку. А где её взять? Всё до последней мелочи на даче импортное, здесь ничего не достать. В итоге за ручкой снарядили в Москву целого майора. Летал туда и обратно. Сама ему командировку выписывала. Майор должен был ночью встретить во Внуково самолёт, на котором ручку везли из Берлина, и к восьми утра доставить её на дачу.
Простой Надин рассказ укладывался в мои представления, соединяя мошенника-реставратора и покойную супругу бывшего правителя с девизом «жить не по лжи» доморощенного идеолога фарисейства. И стоило мне соединить вроде бы не соединяемое, как словно что-то щёлкнуло в голове и всё прояснило, отчего мир вокруг расцвёл прежними волнующе бесхитростными красками…
Насмотревшись с перевала на море и Южный берег, мы с Галей собрались вниз. Света ещё раз пригласила нас прогуляться до Фороса. Когда мы ещё раз отказались, попросила адрес моей электронной почты, чтобы переслать сделанные над обрывом фотографии.
Гале, выставившей дополнительную защиту от случайных знакомств, такое панибратство не понравилось:
Работа с детьми погибших чеченских милиционеров помогает отчаявшейся русской девушке обрести новые надежды…О деле и долге, о коварстве и благородстве, о ненависти и любви, о низком и высоком, – о смыслах, наполняющих жизнь верой.
Смерти в семье и неустроенность детей заставляют героя заключительной повести Ильи Ильича задуматься о непрочности земного благополучия и искать смыслы жизни.Привыкнув действовать решительно, он многое успевает за отпуск. Видит пропадающие и выбирающиеся на прямой путь тропинки. Слышит гул безвременья и отклики живых, ставших мертвыми. Прикасается к силе вихря, несущего волю.Жизненные обстоятельства начинают складываться в его пользу, и он надеется, что если обо всем, что придумано на земле, думать своей головой, и крепко верить в то, что есть в душе с самого детства, то с божьей помощью можно выбраться на прямой путь.
Три повести научного сотрудника Ильи Ильича Белкина – размышления о современной силе соблазнов, давно предложенных людям для самооправдания душевного неустройства.Из «Методики» автор выводит, что смысл жизни закрыт от людей, считающих требования явного мира важнее врожденного религиозного чувства.В «Приготовлении Антона Ивановича» рассказывает о физике, всю жизнь оправдывающегося подготовкой к полезной деятельности.«В гостях» показывает душевную борьбу героя, отказывающегося от требований духовного развития ради семейного блага и в силу сложившейся привычки жить, как все.
Когда-то херувимов считали символами действий Бога. Позже —песнословящими духами. Нынешние представления о многокрылых и многоликих херувимах путаны и дают простор воображению. Оставляя крылья небесам, посмотрим на земные лики. Четыре лика — вопрошающий, бунтующий, зовущий и смиренный. Трое мужчин и женщина — вестники силы, способной возвести земной престол справедливости.
Повести тревожного 2014 года, выявившего новое наступление Запада на Восток и любовь. Поверхностный и равнодушный взгляд вряд ли посчитает собранные в сборник истории взаимосвязанными. Но взгляд глубокий и добросердечный без труда уловит в них светлую мелодию и манифест любви — в самом широком русском понимании этого слова, когда ожидание, вера, надежда и чувство к милому другу рождают любовь ко всем людям и миру, созвучную высшим сферам.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.