Лебединое озеро - [68]
«Алё, девушка, у меня стекло в машине разбили.» — «Из машины что-то пропало? Деньги? Документы? Где это случилось? Когда? Вы где находитесь? Никуда не отлучайтесь. Ждите сотрудников.»
«Приедут? Надо ждать. Какое несчастье! Коль, можно, я пойду?» — «Конечно, иди. Спасибо за помощь».
На круглом лице знакомой — гримасы испуга и переживаний. В голосах банковской и полицейской дежурных — сочувствие. Лицо Николая Петровича как маска. Досада наружу не прорывается. И нутро у него не ходит ходуном, как заходилось бы до болезни, а вяло и плохо соображает, что делать.
Приехал сын, похлопал дверью машины, насыпав в салон мелкие кусочки державшихся на краях волн битого стекла. После него в салон полез Николай Петрович: проверил содержимое бардачка, рассыпав на сиденья и в дверные щели последние колючие остатки.
«Хорошо, хоть паспорта в сумке не было. Что же ты, папка?» — «Да вот, сглупил.»
Объяснять сыну было нечего и незачем. Что толку от того, что сумочку Николай Петрович оставлял в машине только возле института, где никогда никаких хулиганов не бывало? Или от того, что прилаженную между водительским и пассажирским креслами барсетку в затемнённые задние стёкла не было видно совсем, а в передние надо было ещё присмотреться, чтобы увидеть?..
Мимо переминающихся Николая Петровича с сыном протёк ручеёк сотрудников, возвращающихся после обеда. Полупустую стоянку заполнили машины, прикрыв мозаику битого стекла на асфальте. Часа через полтора подъехала белая «Газель» с оперативниками: четверо рассудительных ребят в гражданской одежде, немногим старше сына Николая Петровича; с ними худощавая женщина-майор, некрасивая, с открытыми коленками. Женщина не командовала — присутствовала, наблюдая, как ребята расспрашивают потерпевшего, записывают показания, снимают отпечатки пальцев на машине и дактилоскопируют Николая Петровича и его сына.
«Вы трогали дверцу? А сын? Залапали всё. Отпечатки двух людей. Ваши, скорее всего. Не надо было лазить в машину.» — «А как нам было посмотреть, что пропало? И вообще.» — «Это понятно. Но лучше было подождать… Парня, которого вы подозреваете, можете описать? Нет? Сколько ему на вид? Брюки какие на нём были? Рубашка какого цвета? Чёрного или тёмного?» — «Я его мельком видел. Рост помню, фигуру, манеру держаться. Увижу — узнаю, описать тяжело… Вот эта коробочка от йогурта должна быть его.» — «Наколка у него какая была? Купола?» — «Не могу сказать. Он держал телефон у уха, рукав рубашки у него сполз с запястья, и стала видна наколка. Какой рисунок — не знаю, не всматривался. И вообще я в парня не всматривался. Отметил боковым зрением, что чужой, и всё.» — «Вы про коробочку, что стоит около колеса? Её не трогали? Тогда мы её заберём. Можете ещё что-нибудь пояснить? Сумочку свою в какую сумму оцениваете?.. То есть общий ущерб получается незначительный, меньше пяти тысяч.» — «А стекло, которое надо вставлять? А пошлина за документы?» — «Это не в счёт. Только деньги считаем пропавшие и вещи. На остальное можете заявить гражданский иск, когда вора найдём… Неужели никто не видел момента кражи? Расспросите хозяев машин с регистратором, которые оставались на стоянке. Может, регистратор у них был включен? Может из кабинетов, окна которых выходят на улицу, кто-то что-то видел или слышал? Камера на здании, на втором этаже, смотрит на стоянку. К сожалению, не в сторону вашей машины. Но вы всё равно попросите с неё запись и принесите потом дознавателям. В-общем, идите на работу, пока мы тут оформляем бумаги, узнайте, что сможете.»
Пробежав кабинеты с окнами на стоянку, Николай Петрович нашёл единственного чего-то видевшего сурового старика с колючим взглядом и крепким, точно из камня вырезанным, подбородком
«Твою машину обокрали? Что взяли?» — «Немного денег. Права… Вы не видели?» — «Нет. Я ведь у окон не дежурю. Но подозрительного типа видел. Он долго крутился на стоянке, часов с двенадцати. Приблатнённый хлопец. Кулинича Саши машину обходил. Я Кулиничу звонил. Хотел сказать, что у его машины крутятся. Не дозвонился». — «Высокий такой хлыщ, в чёрном? И пил из горла?» — «Ну да, в тёмном. Вроде как ждёт кого-то и что-то потягивает. Не пиво. Не из бутылки пил. И не из банки… Я так и думал, что он машину присматривает.» — «Я этого чужака тоже видел. Йогурт он пил из коробки, а пустую мне у колеса оставил.»
Потом, вместе с сочувствующим дежурным, Николай Петрович ускоренно просмотрел обеденную запись с камеры наблюдения под именем «Фонтан». Камера захватывала правую половину стоянки и загаженный подкармливаемыми кряквами и голубями сквер, на котором никогда никакого фонтана не было. Вор, как окрестил для себя Николай Петрович подозреваемого им молодца, попал в кадр три раза. Почти за час до начала обеда он, попивая из той самой, виденной наяву коробки с йогуртом, крутился у чужих машин так, как живописал старик. К сожалению, разрешение камеры было плохим — размытое лицо, размытый рисунок наколки и нечёткие цвета одежды новой информации не добавили.
«Пап, ты где пропал? Давай быстро назад.»
Вернувшись, Николай Петрович рассказал полицейским то малое, что узнал, и расписался в готовых бумагах.
Работа с детьми погибших чеченских милиционеров помогает отчаявшейся русской девушке обрести новые надежды…О деле и долге, о коварстве и благородстве, о ненависти и любви, о низком и высоком, – о смыслах, наполняющих жизнь верой.
Смерти в семье и неустроенность детей заставляют героя заключительной повести Ильи Ильича задуматься о непрочности земного благополучия и искать смыслы жизни.Привыкнув действовать решительно, он многое успевает за отпуск. Видит пропадающие и выбирающиеся на прямой путь тропинки. Слышит гул безвременья и отклики живых, ставших мертвыми. Прикасается к силе вихря, несущего волю.Жизненные обстоятельства начинают складываться в его пользу, и он надеется, что если обо всем, что придумано на земле, думать своей головой, и крепко верить в то, что есть в душе с самого детства, то с божьей помощью можно выбраться на прямой путь.
Три повести научного сотрудника Ильи Ильича Белкина – размышления о современной силе соблазнов, давно предложенных людям для самооправдания душевного неустройства.Из «Методики» автор выводит, что смысл жизни закрыт от людей, считающих требования явного мира важнее врожденного религиозного чувства.В «Приготовлении Антона Ивановича» рассказывает о физике, всю жизнь оправдывающегося подготовкой к полезной деятельности.«В гостях» показывает душевную борьбу героя, отказывающегося от требований духовного развития ради семейного блага и в силу сложившейся привычки жить, как все.
Когда-то херувимов считали символами действий Бога. Позже —песнословящими духами. Нынешние представления о многокрылых и многоликих херувимах путаны и дают простор воображению. Оставляя крылья небесам, посмотрим на земные лики. Четыре лика — вопрошающий, бунтующий, зовущий и смиренный. Трое мужчин и женщина — вестники силы, способной возвести земной престол справедливости.
Повести тревожного 2014 года, выявившего новое наступление Запада на Восток и любовь. Поверхностный и равнодушный взгляд вряд ли посчитает собранные в сборник истории взаимосвязанными. Но взгляд глубокий и добросердечный без труда уловит в них светлую мелодию и манифест любви — в самом широком русском понимании этого слова, когда ожидание, вера, надежда и чувство к милому другу рождают любовь ко всем людям и миру, созвучную высшим сферам.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Россия, Сибирь. 2008 год. Сюда, в небольшой город под видом актеров приезжают два неприметных американца. На самом деле они планируют совершить здесь массовое сатанинское убийство, которое навсегда изменит историю планеты так, как хотят того Силы Зла. В этом им помогают местные преступники и продажные сотрудники милиции. Но не всем по нраву этот мистический и темный план. Ему противостоят члены некоего Тайного Братства. И, конечно же, наш главный герой, находящийся не в самой лучшей форме.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!