Лебединая песня - [3]

— Не хотите перекусить? Я, правда, сама готовить не умею, но на кухне наверняка есть что-нибудь. Могу предложить выпить.

— Спасибо, я не голодный и выпить тоже не хочу, — Рэя продолжало мутить. — Но от стакана молока я бы не отказался. Они прошли на кухню, где Николь налила ему стакан молока.

— Очень мило с вашей стороны, что вы пригласили меня в дом, мисс Крайслер. Вы ведь Николь Крайслер? — спросил Рэй. Николь кивнула.

— Только не говорите мне, что ваша мама увлекалась мной и знала все мои фильмы. — Николь улыбнулась.

— Моя мамаша вообще не увлекалась актрисами. И актерами тоже. Это была одна из причин, почему я убежал из дому. Я и сам, собственно говоря, актер. Рэй поймал на себе снисходительный взгляд и поспешил добавить:

— Знаю, знаю, здесь в Голливуде в основном одни актеры. Заправщики, кассиры, курьеры, продавцы цветов, мусорщики — все приезжают сюда, чтобы сделать карьеру и стать актерами. Но я действительно учился в актерской школе в Бостоне и даже закончил ее. Потом играл в Нью-Йорке, в открытом Бродвейском театре, у меня там было несколько ролей, потом получил предложение приехать в Голливуд. Это была хорошая роль, второстепенная правда, но важная. Однако студия обанкротилась, фильм до конца так и не сняли, и вот я здесь. В Нью-Йорк я вернуться уже не могу, так как все мосты я предусмотрительно сжег, — Рэй со скорбным, но независимым видом откинулся на спинке стула.

— А как долго вы уже здесь? — спросила Николь. Она взглянула на Рэя и выражение его лица показалось ей до боли знакомым. Оно выражало злость, безнадежность и непонимание одновременно. Она испытывала то же самое, когда 20 лет назад приехала покорять Голливуд. У нее были те же мечты, что и у этого парня, и рушились они, по-видимому, также, как и у него.

Когда она встретила Ли Харпера, она уже потеряла всякую надежду. Она была красивой блондинкой, каких в Голливуде сотни, ее иллюзии сделать карьеру актрисы быстро таяли и скоро их не стало совсем.

— Полтора года и 12 дней, — сказал Рэй, и это звучало как будто он говорил о половине тысячелетия. Я сыграл здесь роль в мыльной опере, но дальше этого дело не пошло. Я остался без работы и без денег. Чем я только не занимался: мыл машины, был грузчиком в мебельном магазине, охранником в гостинице. Я каждый день ждал, что мне позвонят и предложат суперроль. Ну да что я вам это рассказываю? Вам, наверное, скучно или смешно узнать Голливуд с другой стороны?

— Я знаю эту сторону Голливуда, — ответила Николь.

— Да что вы, — иронично усмехнулся Рэй. — Насколько мне известно, у вас было столько предложений, что вы сами могли выбирать себе роль по душе.

— Это только официальная версия, — Николь рассмеялась. — Я прекрасно понимаю, — в каком вы положении. Мне тоже приходилось самой пробивать себе дорогу в жизнь, так что не стесняйтесь, рассказывайте. Рэй поведал ей о Нэнси Роннинг, и почему она его вытолкнула из машины. Через час они уже болтали как старые знакомые, потом Рэй собрался уходить. Когда он встал из-за стола, Николь обратила внимание, какой он высокий и стройный. Она любила высоких мужчин. А эти голубые глаза…

— Вы неплохо выглядите, Рэй, — сказала она. — И я не понимаю, почему вы до сих пор не получили нормальной роли.

— Это ничего, когда-нибудь я получу ее, талантливый человек всегда добивается успеха. Главное, не терять надежду.

— Кто ваш агент?

— Энди Донован, не слышали о таком? Это неудивительно, о нем никто не слышал. Я попытался найти себе хорошего агента во многих агентствах, но все безрезультатно. Энди был единственным, кто взял меня в свою картотеку, где одни такие же неизвестные суперзвезды, как я.

— Да, без хорошего агента сейчас трудно, — согласилась Николь.

— Так где же мне его взять, не подскажете? Куда ни придешь, тебе говорят: «А в каких фильмах вы снимались? Ах, вы новичок? Ну, извините. Очень жаль, но мы принимаем тех, у кого хотя бы два известных фильма. У нас нет времени заниматься такими, как вы. Да и снимки у вас не очень. Сфотографируйтесь у Брюса Данкина». Знаете, сколько он берет? Мы не сможем за вас заплатить. Боже, каким я был идиотом! — голос Рэя уже сорвался на крик.

— Зачем же так кричать? — ласково спросила Николь.

— Прошу прощения. Я всегда выхожу из себя, когда об этом думаю.

— Все в порядке, — сказала Николь успокаивающе. — Вам даже идет, когда вы сердитесь. А вы не хотели бы вернуться в Нью-Йорк?

— Вот еще. Вы что, думаете, что для меня там зарежут упитанного тельца и встретят с распростертыми объятиями? Мои родители всегда были против, чтобы я стал актером. Если я вернусь как неудачник, они только злорадно улыбнутся, но этого удовольствия я им не доставлю.

— Вы считаете, что лучше обслуживать женщин типа Нэнси Роннинг?

— Да, — грубо ответил Рэй. — И это никого не должно волновать. И вообще, почему это вас интересует? Мне уже давно пора идти.

— А где вы живете? Может, лучше будет вызвать такси?

— Спасибо, но бюджет мой этого не позволяет. Мне, между прочим, еще платить за квартиру. Хозяйка уже обещала выгнать меня, и скоро она осуществит свое желание. А ведь дыра на Фултон-стрит — это все, что у меня осталось.