ЛЧК - [40]

— Ты с ума сошел, Бляс, как они обнаружат, если свинина нужна…

Мария с Анной конечно же стали говорить об облаве, но Лариса возражала — облава еще далеко, искажения не могут быть такими длительными… Крылов смеялся:

— По вашим книгам было бы легко восстановить всю историю, ведь записи о погоде почти не опасны и сохранились за последние триста лет… Но не так все просто, уважаемая, — и сзади и спереди нас окружают фазовые переходы это труднопредсказуемые разрывы во времени. Нужны современные методы, а не это, простите, барахло…

Лариса горячилась.

— Какой вы заученный, простите, человек…

Но время шло, шло, шло, закаты горели, дымились, тлели — а наша и без того искаженная жизнь больше искажаться не хотела… Наконец зарево исчезло, день догорал тихо, с печальным желтым и розовым, а над ними распространялся холодный зеленоватый свет. И тут — то ли закаты свое дело сделали, то ли чрезмерно плавное свершение нашей судьбы вызвало раздражение сил определяющих и направляющих — никто не знает, только простой и печальный случай тенью лег на мою дальнейшую историю.

Смерть Васи-англичанина

Лариса постоянно жаловалась, что Вася куда-то исчезает, так что никто ее уже не слушал, все привыкли к этим стонам. Но на сей раз Васи не было очень давно, я тоже стал беспокоиться и отправился к домику на окраине. Взял с собой Артиста, он то бежал впереди, то копался сбоку, поглядывая на меня насмешливым глазом. По утрам подмораживало и мертвые листья вмерзали в лед, но днем еще грело солнышко, недолго и как-то отчаянно, из последних, видимо, сил…

У домика Васи не было… И внутри его не было тоже, тихо стояли старые вещи, изредка потрескивало дерево. Я вышел на крыльцо. Казалось, что Вася где-то здесь и сейчас появится — стройный, тонкий, загадочный, молчаливый кот… Я постоял и собрался уже уходить, как меня позвал Артист — он явно что-то обнаружил за домом, выглядывал оттуда и снова скрывался.

За углом в бурой осенней траве, вытянувшись, лежал черный кот. Он казался твердым и совсем плоским. Я раздвинул траву и увидел — это Вася. Голова у него была разбита.

В сарае за домом я нашел ржавую лопату и пошел искать место для могилы. Прошел мимо второго дома, третьего — и вышел к крутому спуску. Внизу течет река, за ней поле, дальше лес… хорошее место, высокое, сухое… Сначала копать было трудно, мешала трава и корни, потом стало легче. Я выкопал яму и пошел в дом, взял покрывало — на стуле, где любил сидеть Вася, — завернул кота в плотную ткань и понес к обрыву. По дороге останавливался, нечем было дышать, я стоял, прижав Васю к груди, и ждал. Наконец добрался до места, опустил сверток в яму и стал закапывать. Особенно трудно бросить землю прямо на тело. Мне казалось, что Вася вздрагивает, как будто просыпается от прикосновения руки, и что ему тяжело и душно, а душно было мне, и я ничего не видел от слез. Когда земля падает на слой земли — уже не так страшно. Я закопал яму, уплотнил землю, а сверху положил куски дерна с жухлой травой. Трава эта только кажется мертвой, а придет весна — и она вырастет снова…

Я вернулся к дому и закрыл поплотней дверь. Теперь мне нужно приходить сюда, чтобы Васины старания не пропали даром ведь брошенные дома тут же начинают разваливаться… Я шел и думал — как сказать Ларисе?.. Нет, не могу… и не поймет она эту историю с домом, которая так трогала меня, пусть надеется, что Вася вернется. Мне вдруг показалось, что стоит обернуться — и я увижу черную фигурку на крыше… Но я вспомнил тяжесть свертка, сухой плеск падающей земли — и ускорил шаг, чтобы уйти от притяжения этого места.

Ларисе ничего не сказал, а вот с Блясом поделился, пусть и он пожалеет кота. Васе это, конечно, ни к чему, это мы боимся смерти одинокой и молчаливой… Романа история тронула — «надо же… кот… а ведь и у меня там дом остался…» Он был деревенским человеком, а они свой дом помнят, это вам не клетка в клетке, как у горожан. Насчет Васи решили молчать, не такой человек Лариса, чтобы перестать надеяться. Недели через две кто-то сказал ей в деревне, что видели двух цыганок с черным котом, они направлялись в райцентр на базар. Лариса ездила туда — в самом деле, цыганки были, правда, без кота. Но она повеселела — значит, Вася убежал и где-то недалеко, и не такой он кот, чтобы пропасть, наверняка вернется, они ведь издалека возвращаются…

После печального дня Васиной смерти тихое равновесие в природе нарушилось — подули ветры, зашуршали дожди, и стало ясно, что осень кончается.

Конец осени

Осень начиналась с приема у Ларисы, а кончалась она подготовкой к зиме. Обнаружилось, что среди множества исходящих от жэка распоряжений не было самого важного — как нам готовиться. И мы взялись за дело сами, как умели, потому что знали — зима придет, хочет этого начальство или нет. Такова дерзость природы, дурной пример для тех, кто просто хочет жить, не рассчитывая на грядущее счастье. Жэковцев самовольная смена времен года, конечно, расстраивала, тем более — зима, время скудное, бесплодное, десятины собраны, ниоткуда ничего не возьмется, не прибавится… и хлопот много — отчет! а значит, пора за дело приниматься: ЛЧК на носу… В райцентровской газете печатали красными буквами — «распоясались черные тунеядцы», «поле огрызается» и «кто съел мясо?» — и с недельным опозданием привозили к нам…