Лазутчик Синегории - [4]

Спешившись и привязав уставших лошадей, монахи неторопливо, с достоинством присущим божьим слугам, направились к широким каменным ступеням, ведущим в святую обитель. Утренняя месса уже началась. Но нельзя торопиться в подобной ситуации. Пройдя мимо нищих и калек, сидящих на паперти, монахи остановились, совершили ритуальное омовение, зачерпнув святой воды в маленьком бассейне и умыв лицо, перекрестились и, наконец, вошли в храм. Отдав оружие прислужнику в рясе, сукипы проследовали в просторный молельный зал, заканчивающийся главным алтарем с ризницами по обеим сторонам. Убранство собора поражает великолепной мозаикой и роскошью образов и подсвечников. Зал полон прихожан. Его преосвященство, облаченный в бело-золотистый саккос, проводит утреннее богослужение. Помогают ему в этом: местный епископ, священники, диаконисы, чтецы, певцы и пономари.

Постепенно сукипам удалось пробраться в первые ряды молящихся горожан и привлечь к себе внимание его преосвященства. Но до окончания мессы ничего примечательного не случилось. Читались молитвы, совершалось таинство обряда, певцы торжественно исполняли песнопения, диаконы прислуживали, а горожане молились господу, их губы заученно шептали молитву.

А потом, когда месса закончилась, народ начал расходиться, к монахам приблизился человек в серой рясе и поинтересовался, что побудило сукипов пуститься в столь долгое путешествие в столицу? В ответ монахи попросили передать его преосвященству личное послание епископа Илукского, который в свою очередь и направил их в Вальстерум с весьма необычным поручением.

Священнослужитель удалился, приняв из рук монаха-воина манускрипт с печатью, но прежде попросил гостей подождать решения его преосвященства в маленькой неприметной комнате, подальше от людских глаз.

Молчаливый пономарь проводил сукипов. Они долго плутали по узким коридорам, поднимались по скрипучим деревянным лестницам, пока не оказались где-то высоко над землей, возле одинокой маленькой дверцы, коей и заканчивался невзрачный коридорчик. За дверью гостей ждала скромная келья с жестким ложе у стены, устланным слежавшимся сеном и мешковиной. Зато на столе стояла крынка парного молока, лежал свежий и даже горячий хлеб, в двух глиняных чашах — фрукты и отварные овощи.

Пономарь оставил гостей, закрыв за собой дверь.

Молодой сукип тут же кинулся к окну, а старый монах слегка приоткрыл дверцу и выглянул в коридор.

— Дверь не заперта, — заключил человек со шрамом на шее и сел на жесткое ложе. — Пора подкрепиться. Садись, брат, кушай.

— Высоко, — юноша покачал головой, отвернувшись от открытого окна. — Отсюда не выбраться. Мы в башне. Каменный мешок.

— Пока не о чем беспокоиться. Ешь. Сегодня господь милостив.

— Так ли это? — молодой монах не верил в удачу.

— Отбрось страх и сомнение, — старый воин-монах, помолившись, приступил к трапезе, — ведь ты мужчина.

3

Семья господина Котора вкушала утреннее яство. Глава семейства, довольно грузный мужчина с обрюзгшим лицом и огромной лысиной, облаченный в черный камзол, восседал во главе стола и с завидным аппетитом ел курицу, вгрызаясь зубами в плоть птичьей ножки. Супруге, ещё не старой миловидной женщине досталась грудинка, а два сына пока довольствовались крылышками. Овощи, хлеб, вишневая настойка, сыр и яблоки составляли нехитрый завтрак семьи мелкого и небогатого чиновника Тайной канцелярии.

На пылающем очаге языки пламени облизывали большой котел, в нем разогревали воду для хозяйственных нужд. Пар поднимался к потолку и исчезал в дымоходе.

Столовой в доме господина Котора не было. Кушали на кухне, занимающей половину площади первого этажа. На втором этаже располагались жилые комнаты. Подсобные помещения и зала для приема посетителей, плавно переходящая в сени, соседствовали с кухней.

Слуга прервал неторопливый завтрак благопристойного семейства, войдя на кухню, одернув холщевую рубаху и низко поклонившись:

— Мой господин, к вам посетители.

— Кто такие? — Котор устремил на слугу недовольный взгляд.

— Офицер караульной службы южных ворот. С ним солдат. Говорят, дело не терпит отлагательств.

— Пусть подождут, — хозяин дома нахмурился, после вернулся к еде, громко чмокая губами.

Слуга вновь поклонился и направился к выходу.

Но тут в заплывших от жира глазенках господина Котора промелькнуло беспокойство.

Он отшвырнул почти обглоданную куриную ножку, отпил из кубка, утер рукавом рот и встал из-за стола:

— Постой. Я приму их.

Разговор в зале для посетителей, узком помещении, заставленном плетеными корзинами с припасами, бочками с вином и кувшинами, продолжался всего несколько минут. Господин Котор выслушал солдат.

— Бредни, — заключил он. — И ради этого вы не дали мне спокойно позавтракать?

Рыцари ордена Черного тигра никогда не были лазутчиками. Это противоречит их кодексу чести. Они идут на врага с открытым забралом. Бесстрашные воины, готовые отдать жизнь за своего короля. Я скорее поверю в то, что Сатана сожрал солнце, чем в ваши россказни.

— Но господин Котор, — взмолился солдат. — Я видел татуировку своими глазами.

— Ничего ты не видел. Всё. Ступайте. Только купцов обирать умеете.