Короткая теплая летняя ночь подходила к концу. Уже забрезжил рассвет. Низкие пуховые облака налились золотистым румянцем. Деревья вдоль дороги отбросили неясные темные тени, уподобившись сказочным многоруким монстрам. А на востоке вот-вот взойдет солнце, вот-вот осветит землю благословенными лучами. Прохладный и беспокойный мрак, сковавший душу путника, отступит, станет терпеливо дожидаться заката и лишь потом вновь вступит в свои законные права.
Два странника торопили измученных дальней дорогой скакунов. Утренний полумрак скрывал облик всадников, облаченных с головы до пят в черное одеяние, но любой зрячий вполне бы мог различить нехитрую рясу путешествующих монахов даже в лунную ночь. Однако первые отблески поднимающегося над горизонтом светила улучшили видимость настолько, что сторонний наблюдатель был бы слегка озадачен, встретив в пути двух этих странных всадников. Ряса рясой, к ней давно привыкли.
Ношение монашеской одежды представляет собой благочестивый торжественный акт, ибо он подтверждает желание монаха отречься от прошлой мирской жизни и всецело исповедовать целомудрие и смирение. Монах носит дешевые, темные одежды, дабы показать, что он сам считает себя последним из грешников. А путники, спешащие к огромному городу, совершенно не скрывают длинные узкие мечи в ножнах, открыто висящие у них на поясе. Парадокс. Монах и меч. Для простого обывателя понятие несовместимое. Но даже на столь странную загадку найдется достойный ответ. Это были сукипы — рыцари веры, священные воины-монахи без страха и упрёка.
В нынешние неспокойные времена, когда леса кишат разбойниками всевозможных мастей лишь смелые и отчаянные люди могут позволить себе странствовать по ночам.
А ведь мало кто отважится напасть на воина веры. Смерть от его меча подразумевает лишь прямую дорогу в ад. Самый отпетый разбойник знает насколько тяжело одолеть в поединке рыцаря в рясе. Суеверие заставляет лесных братьев не трогать даже одинокого сукипа. Зачем гневить Господа и веселить Сатану?
Между тем столица Мольгедии, расположенная на вершине высокого холма и окруженная глубоким рвом и мощными крепостными стенами открылась взору монахов.
Солнце уже осветило высокие серые стены, увенчанные зубцами, заглянуло в темные глазницы мрачных казематов и сторожевых башен. А над цитаделью, спрятанной внутри многоликого города, рядом с величественным королевским дворцом гордо реет штандарт Калевора IX — единоличного властителя Мольгедии, господина северных морей и южных низменностей Гедадии, западных степей Амсардии и восточных лесов Легарзии. Огромное государство беспрекословно подчиняется воле престарелого короля. В этом году исполнится тридцать лет его мудрому и справедливому правлению. Этот праздник народ будут отмечать три дня. Даже самый последний нищий, сидящий на паперти, получит из рук королевских чиновников щедрую милостыню — две монеты серебром.
За неделю до торжеств город активно приводят в порядок, чистят мостовые, облагораживают фасады домов, вывозят хлам и прелый мусор, копившийся годами, а королевские распорядители ревностно следят за ходом работ. Ведь все знают, что традиционное пешее шествие Калевора IX и его свиты от парадной лестницы дворца до Собора Великих Мучеников может пройти через любую, даже через самую отдаленную улочку столицы. Маршрут выбирает сам король. Никому не хочется впасть в немилость, огорчить августейшую особу, запятнать на долгие годы свою честь и доброе имя.
Монахи, проскакав мимо обширных крестьянских полей, мимо сонной деревушки, только-только очнувшейся ото сна, наконец, приблизились к городу. Высоченные каменные стены нависли над головой, ограничив обзор.
Ворота ещё закрыты, но пестрая толпа желающих войти в город уже покинула захудалые ночлежки, прижавшиеся к высокому бревенчатому частоколу, и столпилась у рва, ожидая, когда привратники опустят подъёмный мост, по которому запросто может пройти парадным строем колонна из десяти рядов солдат.
Крестьяне, нищие, купцы, пилигримы, опоздавший к вечернему закрытию городских ворот чиновник с дюжей охраной несколько настороженно встретили странных монахов. Серебряный медальон, висящий на толстом шнурке поверх черной рясы с изображением щита и меча под ногами Создателя, словно бы Создатель защищается посредством оружия от посягательств нечистой силы, многое объяснил зевакам, но в то же время вызвал у людей чувство обеспокоенности. Таких монахов никто не любил, но побаивался. Рыцари веры никогда не появляются просто так. Толпа невольно расступилась, пропуская к мосту молчаливых всадников.
Монахи, подъехав поближе к тому месту, куда в скором времени опустится мост, спешились, сняли капюшоны, утолили жажду, осушив походную флягу, размяли уставшие тела, и взору очевидцев предстали два совершенно непохожих друг на друга человека. Мужчина в годах с суровым выражением обветренного долгими странствиями лица и с багровым толстым шрамом на шее больше походил на воина-ветерана. А его спутник, коротко стриженый темноволосый юноша напоминал выходца аристократического рода. Уж больно он был холен и благороден на вид. Но монахи ведь тоже люди и не родились послушниками. Аристократы иногда уходят в монастырь, отрекаясь от мирской жизни. А воин, вдоволь проливший в боевых походах и своей и ещё больше чужой крови, мог, в конце концов, избрать путь духовного очищения. Искупить грехи не так-то просто, но возможно. Создатель ни от кого не отворачивается, всегда дает последний шанс.
