Лазарев - [33]

Среди других хлопотливых дел было, между прочим, и такое: «Об организации на фрегате «Крейсер» духового оркестра и хора песенников». Лазарев очень любил музыку и хорошо понимал, какое значение может она иметь для матросов на оторванном от моря корабле. Без надежды на успех Лазарев обратился к начальству с просьбой отпустить денег на музыку. Пришел трафаретный ответ: «По штату денежных сумм на музыку и хор не полагается». Идея Лазарева показалась начальству тем более странной и ненужной, что «судовая музыка» в составе одного горниста и одного барабанщика полагалась на каждом военном корабле. «Сколь недостаточна и даже отвратительна должна быть музыка, из такого числа труб составленная, сие всякий представить себе может», - замечает известный историк русского флота Ф. Веселаго.

Лазарев на собственный счет и на пожертвования офицеров «Крейсера» закупил инструменты, пригласил преподавателя. Началось обучение «с охотой и любовью», и вскоре «образцовый» оркестр Лазарева в составе двух десятков музыкантов лихо исполнял марши и танцы. Был обучен и хор песенников. Слава о музыкальных делах на «Крейсере» разнеслась по всему флоту, и многие командиры стали брать с него пример. Так родился на русском флоте «не положенный по штату» оркестр.

Из всех оркестровых инструментов особенное внимание привлекал мало известный кому тромбон, или, как тогда, говорили, «раздвижная труба». На острове Таити могучие, ревущие звуки тромбона воспринимались туземцами «со страхом и трепетом», как волшебство, как некое послание из другого мира. Музыканты, в особенности тромбонисты, представлялись им существами высшего порядка. Их носили с почетом на руках, дарили им разные безделушки.

Но вернемся к событиям на «Крейсере». Мастеровые Кронштадтского порта и матросы с удвоенным рвением готовили «Крейсер» к плаванию. Лазарев почти безотлучно находился на корабле. К счастью, он был на корабле и в тот душный Июльский день, когда над городом разразилась сильнейшая Гроза. Уже с полудня собирались тучи, настолько черные, что 6 воздухе стало темно. А затем так громыхнуло, что Лазарев Приказал прекратить работы, а людям уйти в палубные помещения. Один за другим следовали грозовые разряды. Но вот новый ослепительный зигзаг, оглушительный грохот и следом… пламя и запах дыма. Загорелся от удара молний огромный, только что сооруженный кран, стоявший у набережной, почти вплотную с «Крейсером». Поднялся сильный ветер, пламя и клубы дыма разносились по всему порту. Большая опасность грозила теперь не только «Крейсеру», но и другим кораблям.

- Пожарная команду за мной! - скомандовал Лазарев и первым бросился к объятому пламенем крану, укрепленному толстыми тросами к береговым сваям.

- Руби мачты и тросы! - гремел он. Но никто не решался первым ринуться в дымный раскаленный воздух. Тогда Лазарев, выхватив у матроса топор, стал рубить мачту. К нему тотчас же присоединилась вся команда. Заработали десятки рук, через несколько минут тяжелая мачта рухнула в зашипевшую воду. Пожар был потушен.

Недоброжелатели Лазарева, а таковых у него было немало, воспользовавшись случаем, тотчас донесли высшему начальству, что Михаил Петрович, превысив свои полномочия, совершил чуть ли не преступление, уничтожил без всякой надобности новое, дорого стоившее сооружение. Было наряжено следствие, закончившееся полным поражением клеветников. Лазарев же получил благодарность за энергичные меры при тушении пожара и награжден орденом Владимира четвертой степени. Получили награды и все другие участники тушения пожара.

Лазарев был строгим командиром. Выросший в крепостническую эпоху, он часто был слишком суров с матросами, к нарушителям дисциплины применял самые строгие меры, не останавливался перед жестокими телесными наказаниями. Но по-своему он был заботлив и внимателен к людям. Никогда не наказывал невинных, не помнил зла, был отходчив, всегда старался ликвидировать конфликт своими средствами, не отдавая матросов под суд.

Готовя «Крейсер» к плаванию, Лазарев был озабочен, чтобы люди были здоровы и бодры духом. Он очень большое значение придавал матросской одежде. «Моряк, - говорил Лазарев, - должен иметь в походе возможно большее количество одежды, пригодной для всех случаев». В казенные образцы одежды он вносил усовершенствования, стараясь сделать ее возможно простой, просторной и удобной. Для холодного времени Лазарев ввел фланелевые рубашки и вязаные фуфайки, а в тропических странах матросы носили широкополые ’шляпы из соломы или пальмового листа.

Особые меры против простуды принимались во время шторма. Промокшие на вахте матросы обязаны были немедленно переодеться в сухую одежду, а промокшую сдать дежурному для просушки. Элементарное правило это соблюдалось раньше далеко не всегда. Утомленный до последнего предела матрос, приходя с вахты, бросался на койку и засыпал, суша на себе мокрую одежду, отчего часто и заболевал.

С помощью переносных печей боролся Лазарев и с сыростью в жилой палубе.

Если позволяла погода, матросы купались. Спускался в воду большой парус, поддерживаемый шлюпками. Купание без паруса таило большую опасность - ведь вокруг шныряли акулы.