Лавров - [24]
Вообще это была зима больших ожиданий: подготовка крестьянской реформы подошла к концу. 10 октября 1860 года Редакционные комиссии были закрыты; выработанный ими проект реформы пошел в высшие инстанции. 28 января Государственный совет приступил к обсуждению окончательного проекта закона об отмене крепостного права. Председательствовал сам император. «Самодержавная власть установила крепостное право, она же его и отменит», — твердо заявил он. И, давая попять, чьи интересы он прежде всего защищал и, вместе с тем, что больше никаких уступок ярым крепостникам сделано не будет, добавил: «Все, что возможно было сделать для ограждения интересов дворянства, сделано».
Царь чувствовал: «Дальнейшее ожидание может только еще более возбудить страсти и повести к самым вредным и бедственным последствиям для всего государства вообще и для помещиков в особенности». И хотя и на этот раз он произнес слова о том, что основою всего дела реформы «должно быть улучшение быта крестьян не на словах, а на деле», эти слова были не более чем либеральной маской. Вынужденной, половинчатой, ущербной крестьянской реформе предназначено было быть чуть ли не с самого начала ее подготовки. Как выразился Н. В. Шелгунов, «…царь давал народу волю как милость, как бросают сердящемуся псу сухую кость, чтобы его успокоить на время и спасти свои икры».
Все ждали…
Из дневника Е. А. Штакепшнейдер, 28 января 1861 года: «Какими словами передать то, что творится, почти уже сотворилось и что сулят нам в самом близком будущем… освобождение крестьян!..
Ах, как это чудно, как удивительно!
Вот революция, каких еще не бывало, — бескровная.
Бескровная, а есть люди, которые предвидят кровь и пугают ею».
Да, бескровных революций в истории вроде бы не бывало. Тем величественнее казалось кое-кому предстоящее обнародование царской милости. Общая молва все определеннее связывала этот акт с 19 февраля — днем восшествия Александра II на престол. Вот характерное свидетельство. Пятнадцатилетний петербургский гимназист Владимир Чемезов пишет в своем дневнике 4 февраля: «Теперь все поговаривают о крестьянском деле. Говорят, что к 19 февраля будет объявлено. Послужит ли это к пользе? Не знаю. Теперь и знать-то нельзя, а то сейчас в крепость».
Рассуждения эти — о крепости — совсем не детского свойства: правительство, не на шутку озабоченное последствиями предстоящей публикации «Манифеста» об освобождении крестьян, страшащееся возможных беспорядков, начало принимать экстренные меры к созданию в столице атмосферы порядка и страха. 12 февраля Александр II пишет наместнику Королевства Польского князю М. Д. Горчакову: «Дай бог, чтобы все обошлось тихо, но умы в сильной степени растревожены, в особенности здесь в столице… Анонимные письма и самого преступного содержания… здесь в моде, и я сам их получаю». Поэтому царь и решил — о чем и сообщал Горчакову — отложить опубликование «Манифеста».
17-го числа санкт-петербургский генерал-губернатор Игнатьев опубликовал в газетах извещение: «19 февраля никаких правительственных распоряжений по крестьянскому делу обнародовано не будет». Нетерпеливое ожидание уступило место недоуменным толкам и новым страхам.
Дневник цензора А. В. Никитенко. 1861 год, февраль. «18. Суббота. Умы в сильном напряжении по случаю крестьянского дела. Все ожидали манифеста о свободе 19-го числа. Потом начали ходить слухи, что он на время отлагается. В народе возбудилась мысль, что его обманывают… Опасаются тревог и вспышек… Что-то зловещее чуется в атмосфере».
В тот же день уже упомянутый нами гимназист Чемезов записывает: «Все что-то поговаривают об воле… Сегодня утром, часу в 3-м, один пьяный мужик закричал на улице: «Воля, ребята, воля!» Его тотчас схватили. Созвали всех дворников. Влепили мужику 900 розог… Отдан приказ, чтоб помещикам давать помощь по первому их требованию».
От объявления свободы ждали беды — хороша, видно, эта долгожданная свобода! Но ведь и вправду было чего бояться: до сих пор тугая узда стягивала порабощенный многомиллионный народ. А ну как снимется, сбросится та узда?
В тревоге и страхе готовилось правительство к укрощению ожидаемых беспорядков и волнений. По личному указанию царя некоторые воинские части передислоцировались в наиболее взрывоопасные губернии. Сверхсекретные предписания стремились предусмотреть все самое необходимое на случай революционного возмущения в самой столице. Главными задачами были оборона Зимнего дворца, охрана важнейших правительственных учреждений, железной дороги, телеграфной станции и т. д. На площади Зимнего дворца предполагалось сосредоточить 4 батальона пехоты, 24 орудия, 6 с половиной эскадронов кавалерии. Усиливался гарнизон Петропавловской крепости. Шефу жандармов предписывалось «задерживать всех подозрительных людей и никого не впускать ни в город, ни из города без особых мер предосторожности…».
Незадолго до 19 февраля в каждом из тринадцати столичных съезжих дворов (полицейских участков) разместили по роте солдат. Были удвоены ночные патрули, расположенные в городе части приведены в боевое положение, солдатам розданы патроны, пушки заряжены…
В книге дается анализ философских воззрений великого русского революционера-демократа А. И. Герцена, показывается его отношение к гегелевской диалектике, эволюция его идей. Автор раскрывает своеобразие материализма Герцена, мыслителя, который, как подчеркивал В. И. Ленин, вплотную подошел к диалектическому материализму.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.