Лавина - [41]

Еще момент, который открыл возможность Жорику продемонстрировать, кто чего стоит. Оказывается, планировалась поездка труппы на летние месяцы за границу. Жорик и ведать не ведал, так что Вава буквально его огорошила. Огорошила, а через недельку сама позвонила и между разными пустяками сообщила дорогую весть: гастроли отменяются. Международное положение, отпечатки пальцев, еще что-то. Международное положение было всегда, а вот что Регина куда как раздосадована, не знает, что делать с отпуском, — это Жорик тотчас принял к сведению. «Не безобразие разве? — проявляла солидарность Вава. — Люди готовились, распределили свое время. Путевку на юг теперь не достать, во всяком случае, муж Регины совершенный рохля, на него надежда плохая. Предложил в горы с ним ехать!» Но Жорик уже не слушал. Как-то это надо использовать. Дурак он будет, если ничего не сумеет предпринять.

Прежде всего решил выяснить вопрос с путевками, так ли трудно. Сунулся туда, сюда; да, трудно. То есть даже, если с улицы, прямо-таки невозможно. Однако Жора достаточно пообтерся среди людей, опять же кое-какие профессиональные ходы и возможности (что же он просто так, ради высокой идеи микробиологией своей занимается, рискует какую-нибудь дрянь подхватить?), нашел лазеечку через некое районное, не Московское даже аптекоуправление. (Говорилось не раз: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Ну и маны, в смысле рупии, само собой.) Всего-то и забот, — набрали номер, как здоровье, то-се, коротенько о деле и ему: обратиться по такому-то адресу, к тому-то, две путевки в Гагру, время укажете сами, фамилии тоже. Хехекс!

Ладно. Теперь что же, попробуй он сам предложить — ведь как пить дать не примет, хуже: за ушко да на солнышко. Даже если через Ваву — встретимся в санатории, мигом сообразит… Эти добродетельные сильфиды разве угадаешь, что выкинут!

Говоря определеннее, не решался Жора Бардошин действовать напрямки. Основательно головушку поломал, наконец осенило: предложил путевки Ваве, одну чтобы себе, взяла в качестве презента, другую деликатнейшим и не вызывающим подозрения образом — Регине. Как именно — сама придумает. Волос долог, ум короток, а только женщины в подобного рода делишках кого угодно за пояс заткнут. Сроки подгадал: когда он свое в горах отходит, для Регины с Вавой только первая неделя их санаторного балдения к концу подойдет. Так сказать, адаптируются и по идее слегка скучать начнут. Тут он и объявится, отпуска хватит. У Воронова, кстати, тоже сорок восемь рабочих дней. И. о. профессора. Хорошо бы вместе. После гор в Черном моречке покупаться милое дело. Ваве — обещанная возможность, ему подстраховочка на первых порах.

Воронов все покуда присматривается, изучает, никак окончательно не установит линию поведения с ним. Тугодум, весь в себе. Но кое-что Жорик уже определенно разгадал. Зимой, когда совсем сходить с ума начал по Регине, закинул удочку Воронову насчет Скэл-Тау: жажду, мол, смысл существования, списочек восхождений под нос — никакой реакции и на прощанье два пальца. Ну и тип, решил. Прошло сколько-то, вдруг телеграмма: «Воскресенье восемь ноль ноль кассы Савеловского выезд тренировку». Потом уже Паша Кокарекин, привычно негодуя, поведал, что битый час уламывал Невраев Воронова и, какие только доводы не приводил, не восхвалял, Воронов был непреклонен. А согласился как-то вдруг и непонятно почему.

И вот теперь Жорик почти не сомневался, что Воронов не будет препятствовать его притязаниям на Регину. Сергей в качестве мужа такой женщины и, следовательно, родственника Воронова не больно-то смотрится. Прямо о том ни звука, однако… в воздухе висит. Воронов, если походя, не вдумываясь, судить: наука и наука, ну еще альпинизм, ни о чем более вроде бы и знать не желает. А понаблюдать за ним да поразмыслить — честолюбивец, каких мало. Вот и женить его на Ваве. Хоть и экс, а балерина, в доме антиквариат, красота! Как та аспиранточка не сумела его разгадать? Или до того влюблена, что уже ничегошеньки не замечала?

А Сергей… Ну, что такое Сергей Невраев? Говорить смешно. Никакого стремления выбиться в люди. Кандидатскую и ту с треском завалил. Лезет со всеми на ножи, и только. В Домбае какие-то тюльпаны реликтовые обнаружил — и великолепный склон с подъемниками и налаженными трассами закрыт для горнолыжников. Разве не балда? Подумаешь, тюльпаны! Да их тысячи сортов вывели. Так что познайте истину, и истина сделает вас свободными, приплел Жорик в подкрепление эффектное библейское изречение, слышанное от того же Воронова.

В общем лады. Над остальным голову не желал ломать. Придет время — решится. Так или иначе, или совсем наоборот, будущее подскажет. Покуда же вручил путевочки Ваве в собственные руки и нижайшую свою просьбу изложил. Не ей, разумеется, объяснять, не ему условия ставить — ну, чтобы Регина поехала. Кто добыл, покуда ни полслова. Там, на месте… Впрочем, как Вава сама надумает. Или умолчать?

Про Воронова определенные намеки сделал. Расписал, что профессор, холост. Но имеется некоторая, как бы сказать, склонность… Он замялся.

— К вину? — не утерпела Вава.