«Лав – из» - [17]
Антонина Васильевна вырывает у Бори свою руку. Открывает рот и вопит так, как никогда ни до, ни после:
– Убирайтесь вы в з-з-задницу! Сгиньте! Убирайтесь в Буэнос-Айрес!
Надя появляется точно по графику. На этот раз она ведет себя сдержанно, давая понять, что до сих пор еще обижена и рассчитывает на заслуженные просьбы о прощении.
– Ты, Надежда, меня извини, – говорит Антонина Васильевна, – я повела себя некрасиво. Не стоило идти на дискотеку в старых сапогах.
– Да, вела ты себя нехорошо, – Надя заглядывает в холодильник и в мусорное ведро. – Но извинения принимаются. На то и существуют подруги, чтобы все прощать.
– Как Константин Константинович?
– Ха-ра-шо. Занимательный мущина. Веселый.
Антонина Васильевна тихонько напевает: «Надежда – мой компас земной».
– Антонина, ты выглядишь что-то устало, – говорит Надя.
– Плохо сплю в последнее время. Со мною так всегда в начале зимы.
– Не понимаю, как бессонница связана с зимой. Принимай таблетки. Я уже пять лет их принимаю. Сплю, как хорек.
– Боюсь. Мне кажется, что от таблеток сон нездоровый.
– Нормальный сон! Шо ты такое говоришь?!
Надя наконец усаживается в кресло у окна.
– У тебя че, отопление о сю пору не включили?!
– Не включили.
– Безобразие! Антонина! Жаловаться нужно!
– Не хочу портить себе нервы.
– Так и воспаление легких можно схватить!
– Будешь чай пить, Надежда?
– С сахаром.
Антонина Васильевна готовит чай, а Надя докладывает последние новости из жизни смертных:
– Знаешь, кто умер? Боря-географик.
Антонина Васильевна молчит.
– Помнишь его?
– Нет.
– Как не помнишь?! Должна помнить! Он за тобой не один год бегал.
– Никто за мной не бегал.
– Еще как бегал. Вся школа про вас сплетничала. Ну признайся, Антонина, у тебя что-то с ним было?
– Я не знаю, о ком ты говоришь, Надежда.
– Ну такой невысокий, не очень опрятный. Географию преподавал. Губастый такой.
– Пей чай, Надежда.
– Пусть остынет.
Надя внимательно наблюдает за Антониной Васильевной. У Антонины Васильевны чуть заметно дрожат руки.
– Странная смерть, – осторожно продолжает Надя. – Женат не был. Плохих привычек не имел. Просто умер.
– Такое тоже иногда случается.
Надя поднимается с кресла. Воинственно расправляет плечи.
– Вот зачем ты себя так ведешь, Антонина?!
– Как?
– Ты прекрасно помнишь географика, только делаешь вид, что не помнишь.
– Зачем бы мне это?
– Вот и я думаю, зачем?! Корчишь из себя принцессу! всю жизнь корчишь из себя принцессу.
– Надежда, это неправда.
– Правда! Помнить какого-то Борю-географика для тебя слишком унизительно, да?
– Что ты мелешь, Надежда?!
Антонина Васильевна тоже поднимается.
Так они и стоят друг напротив друга: секретарь Бога на земле и злостный неплательщик налогов Господу.
– Так всегда было, – цедит сквозь вставные зубы Надя. – Ты – принцесса-литераторша, гордячка, а я всего лишь массовик-затейник. Но теперь ситуация изменилась, Антонина. Время нас уравняло. Мы теперь ровня друг другу, Антонина! Мы теперь знаешь кто? Я тебе скажу. Пенсионерши.
Ни один нерв не дрогнул на бледном лице Антонины Васильевны.
– Ты права, Надежда, – наконец произносит она, – я помню Борю. Я соврала, что не помню. Мне было стыдно.
Надя всплеснула ладонями:
– Да что ж стыдного?! Лучшей подруге признаться стыдно???
– Много лет прошло.
– Признавайся, – сладко тарахтит Надя, – что у вас было?
– Роман был.
– О!!! Та мы ж все догадывались. Но ты так надменно себя с ним вела на людях, что мы не были уверены на сто процентов. И как долго?
– Не знаю. Год. Может, больше.
– О!!! И почему вы не поженились, Антонина?
Антонина Васильевна отворачивается к окну.
– Он не захотел, – говорит.
– Быть такого не может! Боря был влюблен в тебя по уши.
– Любовь проходит.
Надя быстренько составляет в уме сплетни и факты и наконец сочувственно вздыхает:
– Бедная. И что же ты все носила в себе? Не поделилась своим горем…
Антонина Васильевна открывает окно и крошит овсяное печенье на подоконник.
Две вороны мгновенно подлетают и подбирают крошки.
– Антонина! Ты кормишь ворон?!
– Ну и что?
– Впервые такое вижу.
– Это ручные вороны. Мои друзья, – Антонина Васильевна вымучивает улыбку. – И вообще, я не знаю, то ли это вороны, то ли галки, то ли грачи…
– Ты будь с воронами осторожна, Антонина. – Надя надевает пальто. Ее миссия на сегодня окончена. – Недавно по телевизору передавали, что вороны в городах стали какими-то агрессивными. Целыми бандами нападают на голубей и даже на бездомных псов. Того и гляди – скоро до людей доберутся. Они мне никогда не нравились.
Это смешно, думает Антонина Васильевна, это так смешно, что даже больно.
Но все же.
Она заходит в обувной магазин «Все по 50 гривен». Магазин переполнен. Антонина Васильевна медленно осматривает полки с женскими сапогами. Все они почти что ничем не отличаются друг от друга. Все черного цвета.
«Этот магазин надо было назвать „Все по-черно-му“», – думает Антонина Васильевна. Она берет в руки один сапог, и ей кажется, что он бумажный, – такой легкий.
Миловидная темноволосая девушка подходит к Антонине Васильевне с профессиональной улыбкой на лице.
– Хотите примерить? – спрашивает.
Антонина Васильевна примеряет одну пару, потом вторую, потом третью.
Почти всю жизнь, лет, наверное, с четырёх, я придумываю истории и сочиняю сказки. Просто так, для себя. Некоторые рассказываю, и они вдруг оказываются интересными для кого-то, кроме меня. Раз такое дело, пусть будет книжка. Сборник историй, что появились в моей лохматой голове за последние десять с небольшим лет. Возможно, какая-нибудь сказка написана не только для меня, но и для тебя…
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.