«Лав – из» - [15]
– Не юродствуй! Ты что, совсем уже психическая?
– А что я такого сказала?
– Ну знаешь, Антонина!..
Надя разворачивается и идет к отфутболенному Антониной Васильевной дедку.
– Можно пригласить вас на танец, Константин Константинович?
– Ка-нешно, гражданочка!
– Вы, Константин Константинович, не обращайте внимания на мою подругу. Она немного не в себе. Литераторша, знаете ли. Это у них профессиональное.
Антонина Васильевна выходит из подземного перехода на улицу и идет вдоль Пушкинской в сторону парка Шевченко. Падает мокрый снег. Голенище правого сапога хлюпает по асфальту. Песец на воротнике демисезонного пальто «джерси» намок и из стриженого стал лысым.
Какая я сегодня жалкая, думает Антонина Васильевна. Аж приятно.
Голые и черные ветви деревьев почему-то напоминают Антонине Васильевне железнодорожные рельсы.
Она заходит в безлюдный парк и замедляет шаги.
В парке нужно ходить так, словно у тебя пульс – двадцать ударов в год, думает она.
Возле памятника Шевченко Антонина Васильевна садится на мокрую, присыпанную снегом скамейку.
Я похожа на бездомную алкоголичку, думает Антонина Васильевна. Ну так что? Пусть.
Антонина Васильевна вспоминает алкоголичку, которую недавно показывали по телевизору. Та – месяц как вышла из тюрьмы. Волосы еще не успели отрасти. Такая подпухшая и черная. Она сидела на лавочке в каком-то парке, возможно даже в парке Шевченко, и говорила журналисту: «У меня нема паспорта. Потеряла. И нема денег, чтоб сделать новый паспорт. Никто меня не щитает за человека. А в конституции записано, шо каждый человек – личнасть. Я – личнасть. Сделайте для меня шо-нибудь».
На скамейку к Антонине Васильевне подсаживается мужчина лет сорока, одетый словно рыбак в ненастье. Под мышкой у него коробка с шахматами.
– Шахматы? – говорит Антонина Васильевна. – Сыграем?
Мужчина презрительно окидывает взглядом Антонину Васильевну.
– Я играю на деньги.
– Согласна. Ставлю свои сапоги… то есть пятьдесят гривен.
Мужчина еще раз окидывает взглядом Антонину Васильевну, но на этот раз – с подозрением.
– Тебя подослали?
– Нет, я учительница.
Мужчина колеблется.
– Покажи деньги. Чтоб я видел, что они вообще у тебя есть.
Антонина Васильевна вынимает из кармана пятьдесят гривен.
– Пойдем под навес. Здесь фигуры намокнут.
Они идут в скверик рядом с общественным туалетом.
Мужчина молниеносно расставляет на доске фигуры.
– Ты играть-то умеешь? – спрашивает он Антонину Васильевну.
Та не отвечает и делает первый ход белыми.
Через двадцать минут противник Антонины Васильевны удивленно вскрикивает:
– А ты, дамочка, на выигрыш играешь!
– Я всегда выигрываю. Через два хода мат, – спокойно говорит Антонина Васильевна. – Давай пятьдесят гривен.
– Виктор?
– Вы уже неделю не приходите. Я испугался. Что случилось?
– Не переживайте. Я пока не собираюсь умирать.
Виктор топчется на коврике у двери Антонины Васильевны. Когда-то этот коврик был ее ночной рубашкой.
– А хотите чаю с печеньем?
Виктор входит в коридор и вежливо разувается.
В этой квартире за сорок лет не было ни одного мужчины, кроме сантехников, думает Антонина Васильевна.
– Вы по мне соскучились? – спрашивает Антонина Васильевна и улыбается. Ей вдруг становится хорошо и спокойно.
– Я привык с вами спорить, – Виктор тоже улыбается. В его глазах появляется обычный насмешливый огонек.
– Что ж, давайте поспорим.
– Давайте.
Антонина Васильевна наскоро застилает постель, одновременно сдвигая ногой стопку книжек на полу в угол.
– Садитесь в кресло возле окна. Оно специально для гостей.
Виктор садится в кресло.
– Что вы сейчас читаете? – спрашивает.
– Учтивость вам не идет, Виктор. Со мной необязательно говорить про книжки.
– Мне действительно интересно.
– Я уже не читаю ничего нового. Только перечитываю.
Антонина Васильевна ставит на журнальный столик тарелку с овсяным печеньем и две чашки.
– Вы пьете чай с сахаром?
– Без.
– Сколько вам лет, Виктор?
– Двадцать. А вам?
– Двадцать пять.
– Выглядите моложе.
– Спасибо.
Жучка с недоверием поглядывает на гостя.
– Что вы целыми днями делаете, Антонина Васильевна?
– Старею.
– Это, наверное, очень скучно.
– Ну почему. В пятницу я была на дискотеке, например.
– На дискотеке?
– Вы удивлены? Да, на дискотеке. Пользовалась колоссальным успехом у кавалеров.
– Поздравляю. – Виктор откидывается на спинку кресла. – Но я вам не верю. Вы не умеете танцевать.
Антонина Васильевна обиженно всплескивает руками.
– Я умею танцевать! Некоторое время я танцевала в народном ансамбле – говорила уж вам.
– На дискотеках играют «подоляночку»?
– Слушайте, нахальный молодой человече! Необязательно уметь танцевать, чтобы пользоваться успехом у кавалеров!
Виктор встает с кресла.
– Покажите, как вы танцуете.
Он демонстративно выходит на середину комнаты.
– Выходите! Потанцуем.
– Да ну вас к лешему!
– Боитесь?
– Я ничего не боюсь.
Антонина Васильевна встает напротив Виктора.
– Только прошу вас без выкрутасов задницей.
– Как скажете.
Антонина Васильевна с первого же шага наступает ему на ногу.
– А что мы, вообще, танцуем?! – не то обвинительным, не то извиняющимся тоном говорит она.
– Медленный вальс.
– Ненавижу медленный вальс.
– Как давно вы танцуете?
– С восьми лет.
Начальник «детской комнаты милиции» разрешает девочке-подростку из неблагополучной семьи пожить в его пустующем загородном доме. Но желание помочь оборачивается трагедией. Подозрение падает на владельца дома, и он вынужден самостоятельно искать настоящего преступника, чтобы доказать свою невиновность.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.