Лауреаты империализма - [16]
Это «улучшение» лишь слегка заметно, когда Невинс рассматривает вопрос о рабстве. Рабство остается, как он сам говорит, институтом со «светлыми» и «темными» сторонами; что касается «темных» сторон, то следует иметь в виду некоторые «факты», а именно: «Детский уровень развития большинства рабов, полудикий характер части других, их стремление увиливать от работы и уничтожать имущество хозяев, их склонность к подражанию, а также их неспособность платить добром за добро...» («Испытание Союза», т. I, стр. 442). В самой последней своей работе («Государственное руководство в период гражданской войны», стр. 52) Невинс подчеркивает, что рабство сослужило, как он выразился, «полезную службу как в экономическом, так и в социальном отношении». Он находит, что эта «полезность приближалась к концу» ко времени начала гражданской войны, но что конец этот еще не наступил. Уже в то время это было ясно для «наиболее осведомленных лиц», и они поэтому благоразумно не стремились к уничтожению все еще «полезного» рабства. Они хотели бы лишь «смягчить» рабство «в скором времени» и «отказаться» от него «в конечном итоге». Если бы рабовладельцам была предоставлена полная возможность самим «выбирать время и способ» для того, чтобы начать «постепенное прекращение» рабства, все было бы очень хорошо!
Наиболее заметны «улучшения», внесенные Невинсом по двум взаимно связанным вопросам: отношение к аболиционистам и объяснение причин возникновения самой гражданской войны.
Аболиционисты
Аболиционисты, по Невинсу, были подлинными злодеями в американской истории. Конечно, Невинс никогда не испытывал к ним какой–либо любви. Действительно, редакторы исторической серии (профессора А. М. Шлезингер и Д. Р. Фокс), в которой была издана в 1927 году работа Невинса «Возникновение современной Америки, 1865–1878 годы», с явным удовольствием отмечали, что Невинс, написав этот труд о десятилетии, последовавшем за окончанием гражданской войны, ни единым словом не упомянул ни о Чарльзе Самнере, ни о Тадеуше Стивенсе[63]. (Все три ученых мужа – автор и редакторы – слишком погрязли в шовинизме, для того чтобы заметить, что нет упоминания и о Фредерике Дугласе.)
Но в его самой последней работе именно аболиционисты (для Невинса все они только «белые», и в этой связи он упоминает о Бирнее, Гаррисоне, Филлипсе, Паркере, Хиггинсоне) несут «ужасную ответственность перед историей». Они были «людьми злобными по своему характеру», вождями «разнузданного крестового похода», которые «желали причинить вред Югу», которые «буквально ликовали, говоря о разрухе, сражениях и кровопролитиях». В чем же заключается их «ужасная ответственность»? Ни больше ни меньше как в том, что они являются главными виновниками развязывания гражданской войны или, по меньшей мере, главным камнем преткновения, мешавшим найти и разработать некий разумный modus vivendi, который избавил бы страну от четырех лет разрушений[64].
Невинс находит Джона Брауна «невежественным, недалеким... исключительно самолюбивым эгоистом... склонным к грубой жестокости», а в действительности безумным и «фанатически предубежденным» («Испытание Союза», т. II, стр. 473). Он называет «трусливым» поведение друзей и соратников Брауна – Самюэля Г. Хоу, Франка Санборна, Фредерика Дугласа (Невинс не забывает Дугласа, когда хочет обвинить его в трусости!) ("Возвышение" Линкольна», т. II, стр. 94).
Вполне естественно, что в «новой» истории, истории монополистического капитала, героями которой являются Форд и Рокфеллер, оплевывается Джон Браун и порочится Фредерик Дуглас. Вполне естественно, что расистскому панегиристу наиболее шовинистического правящего класса в истории приходится считать Джона Брауна предубежденным, эгоистичным и жестоким, того самого Брауна, который был .первым из числа видных «белых» деятелей в американской истории, кто сознательно выжег из себя чувство превосходства «белых» и который сражался за освобождение негров плечом к плечу с неграми, который умер за свободу негров рядом с неграми. А из всех выдающихся государственных деятелей в американской истории самым храбрым является Фредерик Дуглас, именно тот Дуглас, которому новый Невинс приклеивает ярлык труса.
Гражданская война
Но в чем же заключается главный довод Невинса, который утверждает, что аболиционисты несут «ужасную ответственность перед историей»? Этот довод Невинса можно понять лишь в связи с его тезисом, касающимся причин возникновения гражданской войны, и именно здесь мы получаем еще одно доказательство «прогресса», достигнутого новым, рокфеллеровским Невинсом.
Аллан Невинс в «Испытании Союза» и «Возвышении Линкольна» дает расистское объяснение причин возникновения гражданской войны, в котором невинсовский расизм по своей роли и назначению достиг значительного «прогресса» по сравнению с тем, чем он был в более ранних работах Невинса. Вот этот довод: Невинс считает, что гражданская война была следствием слабого руководства государством. Другими словами, руководители нации не смогли разрешить центральной проблемы, стоявшей перед ними, и результатом этого было насильственное ее разрешение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В начале семидесятых годов БССР облетело сенсационное сообщение: арестован председатель Оршанского райпотребсоюза М. 3. Борода. Сообщение привлекло к себе внимание еще и потому, что следствие по делу вели органы госбезопасности. Даже по тем незначительным известиям, что просачивались сквозь завесу таинственности (это совсем естественно, ибо было связано с секретной для того времени службой КГБ), "дело Бороды" приобрело нешуточные размеры. А поскольку известий тех явно не хватало, рождались слухи, выдумки, нередко фантастические.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Повседневная жизнь первой семьи Соединенных Штатов для обычного человека остается тайной. Ее каждый день помогают хранить сотрудники Белого дома, которые всегда остаются в тени: дворецкие, горничные, швейцары, повара, флористы. Многие из них работают в резиденции поколениями. Они каждый день трудятся бок о бок с президентом – готовят ему завтрак, застилают постель и сопровождают от лифта к рабочему кабинету – и видят их такими, какие они есть на самом деле. Кейт Андерсен Брауэр взяла интервью у действующих и бывших сотрудников резиденции.
«Иногда на то, чтобы восстановить историческую справедливость, уходят десятилетия. Пострадавшие люди часто не доживают до этого момента, но их потомки продолжают верить и ждать, что однажды настанет особенный день, и правда будет раскрыта. И души их предков обретут покой…».
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.