Лароуз - [68]

— Охренеть, — произнес один из них.

— Полный облом.

— Восемь долларов, чувак. Девять долларов.

— Просто булочка. Красотка.

— Нет, дело не в твоем дыхании, — откликнулась женщина.

— Все дело в этой прошмандовке с Красного озера[147].

— Эта чиппева настоящая вонючка, — проговорила женщина. — Такие тебе нравятся.

— Не нравятся, но я не прочь был на ней покататься. Но-о-о, поехали, девочка.

Хохот продолжался до тех пор, пока смеющиеся не начали задыхаться. Видимо, женщина выкинула какое-то коленце. В течение следующей недели они узнали, что этот особый предрассветный час был единственным, когда в лагере раздавались человеческие голоса. Город еще спал, и воздух был гулким, как пустая зала. От воды поднимался туман, доносивший до них звуки. В остальное время голоса превращались в неясное бормотание, то усиливающееся, то стихающее, время от времени пересыпаемое бессмысленными взрывами хохота, а один раз перешедшее в шквал криков и воплей, когда началась драка. Она, похоже, кончилась ничем, поскольку обитатели лагеря, которых, как правило, было пятеро, а иногда шестеро, принялись за еду, а потом уснули на своих ковриках или в коробках, скрытых в бурьяне. Большинство бездомных были индейцами.

Ромео и Ландро развили в себе привычки, противоположные нравам неряшливых обитателей лагеря. Примерно через час после восхода солнца, когда бродяги еще спали, мальчики спускались. Они обходили по кругу кострище и спящих. Иногда им удавалось украсть немного еды. Несколько раз они стащили пакет с хлебом, а однажды похитили открытую банку печеных бобов. Затем они выходили на узкую тропку, которая вела вдоль реки, пока не приближалась к другому лагерю. Возможно, там жили конкуренты, и обитатели лагеря у моста, по-видимому, дрались именно с ними. Мальчики сворачивали к берегу, чтобы не подходить к чужакам слишком близко. Выйдя на улицу, они пересекали реку по старому мосту, готовому к сносу. На другой его стороне был район, жителям которого доставляли молоко прямо к дверям. Время от времени мальчики заимствовали бутылку-другую. Когда открывались магазины, они покупали хлеб и фунт колбасы. В парке, на аллее или на залитых солнцем ступенях ветхой церкви они делили пищу и съедали все до последней крошки. Причем такой завтрак никогда им не надоедал.

Потом они шли смотреть фильмы в один их трех находящихся поблизости кинотеатров. Друзья регулярно посещали их днем, причем после фильма собирали все недоеденные коробки с попкорном и совали их под сиденья, чтобы доесть на следующем сеансе. Если фильм оказывался очень хорошим, они не выходили из зала, а прятались за занавесками у выхода, чтобы потом пересматривать его снова и снова, пока не начнутся вечерние сеансы. Они посмотрели «Бигфут»[148], «Коты-аристократы»[149], «Под планетой обезьян»[150], «Аэропорт», «Дом темных теней»[151], «Геркулес в Нью-Йорке», «Рио Лобо»[152], «Человек по имени Конь»[153] (шесть раз, он им невероятно понравился), «Маленький большой человек»[154] (восемь раз, он их задел до глубины души), и «Солдат в голубом»[155] (он очень их тронул, но их попросили уйти: фильм был не для детей, так как в нем женщина плакала над отрубленной рукой индейца. Эта ужасная сцена все время стояла у них перед глазами).

Они не могли не досмотреть этот фильм, а потому снова пробрались на «Солдата в голубом». Пока они ждали сцены с рукой, вошла опоздавшая женщина и села в нескольких рядах от них. Пышные седые волосы ореолом окружали ее голову. Они медленно сползли на пол и прокрались на другой ряд, находившийся ближе. Внезапно она повернулась в их сторону. Ее зубы блеснули в темноте. Волосы, в точности напомнившие им шевелюру Горшковой головы, взметнулись. Рука женщины взлетела вверх. Им показалось, будто она собирается пробраться к ним, перелезая через кресла. Но тут в зал вошел мужчина, сел рядом с ней, и она опять стала смотреть на экран. Мальчиков она не увидела. Они поспешно ретировались. Ромео слегка подпустил в штаны, но у Ландро дела обстояли еще хуже: его чуть не стошнило.

— Видал? — произнес Ландро.

— Ясное дело, — отозвался Ромео. — Но возьми себя в руки. Она выглядела как Горшковая голова, но это не она! Этого быть не может!

Все-таки они были выбиты из колеи и, не понимая, куда идут, побрели обратно к реке, где совершили глупейшую ошибку, зайдя в лагерь и оказавшись среди его обитателей, от которых прятались почти две недели.

Один из вонючих бездомных схватил Ландро за шею, но мальчик блеванул на него и был немедля отпущен.

Женщина с длинными косматыми волосами схватила Ромео за лодыжки и повалила на землю.

Заговорил мужчина в черных очках.

— Садитесь, — велел он, постучав по земле длинной белой палкой, доходившей ему до плеча, и указал рукой на притоптанную траву вокруг кострища.

Кто-то пнул Ландро, и тот почел за лучшее выполнить команду. Ромео вырвался из рук женщины и тоже сел.

— Тайна раскрыта, — сказал обладатель черных очков и засмеялся. — Разве вы не знаете, что нельзя красть у воров? А мы воры и есть. Мы крадем вслепую, ясно? Вслепую!

Остальные засмеялись заученным смехом, словно слышали эту шутку не раз. Мальчики никогда не видели человека с белой тростью, а потому не поняли юмора.