Лароуз - [67]

За окном проносились плоские равнины Северной Дакоты, фермы Миннесоты, расположенные на пологих холмах. Мальчики молчали, завороженные красотой этой земли, ее чистыми городками, выстроенными из камня и кирпича. Потом на пустом шоссе он увидел ее. Ландро схватил Ромео и потянул к окну автобуса. Женщина шла по разделительной полосе прямо на них. Ландро заприметил ее издалека, когда она была размером не больше булавки, но в ней было что-то знакомое. Когда они подъехали достаточно близко, Ландро понял, что это Горшковая голова. Короткие седые волосы торчали точно так же, как у их смотрительницы. Друзья опустили головы, когда автобус проносился мимо нее. Ландро ринулся в хвост, желая посмотреть, узнала ли она их. При этом он потревожил сладкую парочку, обнимавшуюся под одеялом на широком заднем сиденье. Горшковая голова находилась на некотором расстоянии от автобуса, но она определенно бежала за ним. По крайней мере, Ландро так показалось. Он знал, что бегает она медленно. Ему довелось видеть, как она гонялась за мальчиком по имени Артан. Впрочем, Ландро было известно: хотя Горшковая голова и неважная бегунья, она невероятно настойчива и никогда не останавливается. Артан носился около нее кругами, но она все-таки его поймала, потому что не сдалась, продержалась дольше и ни на миг не прервала своего преследования.

Ландро трясло, когда он уселся в кресло рядом с Ромео. Услышав рассказ товарища об увиденном, Ромео положил руку ему на плечо и принялся успокаивать. Ландро попросту обознался. Это была не Горшковая голова.

— Ты разве не замечал, что на нее похожи многие седые женщины? — задал Ромео риторический вопрос.

Ландро немного успокоился, но его не оставляла странная мысль, что Горшковая голова — дух, призрак, стихийное явление, насланное школой-интернатом, чтобы преследовать их до конца жизни.

Наконец автобус довез их до города.

Когда они садились в него, водитель спросил, кто встретит их в Миннеаполисе. Пораженные таким вопросом, они молчали.

— Мама с папой? Родные?

Они с облегчением закивали в ответ. Теперь друзья собирались пройти мимо водителя, но тот их задержал.

— Подождите здесь. Я провожу вас к родителям, — сказал он. — Ладно, мальчики?

Те опять закивали. Когда мужчина спустился по ступенькам, чтобы открыть багажный отсек, они выскользнули из автобуса, юркнули в здание вокзала и прошмыгнули мимо группки людей, проверяющих билеты у пассажиров, столпившихся на той стороне прохода, которая была отгорожена веревкой. Мальчики нырнули под веревку, ринулись к стеклянным дверям и оказались на улице.

Казалось, шум сдавил их со всех сторон, проталкивая все дальше по улице. Ромео пытался следить за металлическими табличками на домах, чтобы оставаться на Первой авеню. Они видели светофоры всего несколько раз в жизни. Теперь светофоры были повсюду. Они принялись копировать то, что делали другие люди: утоляли жажду из питьевого фонтанчика, рассматривали витрины, читали меню в рамках у входа в рестораны. Они ходили по городу так, словно знали, куда идут. В магазинчике на углу они купили несколько бутылок шипучки и коробку с пропитанным сливочным маслом попкорном. Неожиданно они оказались в конце улицы, ведущей из центра города. Там стояло здание из розово-красного кирпича с табличкой: «Оленьи кожи Бермана». Посыпанная гравием парковка, сетчатая ограда, обшарпанные стены. Позади всего этого виднелись бурьян, кусты и худосочные деревца.

Среди бурьяна виднелась тропинка. Они двинулись по ней, спускаясь к широкой реке[146]. Тропинка вела вдоль берега к бетонной опоре, поддерживающей мост. В кустах они увидели нечто вроде лагеря — несколько принесенных течением бревен, уложенных вокруг кострища, почерневшие камни, одеяла, брошенные на доски, две большие просевшие картонные коробки, несколько сумок с пустыми консервными банками и бутылками. Грязные куски ковролина лежали там, где земля была ровной. Они напились принесенной с собой содовой с апельсиновым вкусом и поели попкорна. Бутылки из-под воды они подкинули к остальным, а коробку из-под попкорна разорвали на мелкие кусочки и бросили в реку, после чего долго смотрели, как течение уносит обрывки на восток. Стало темнеть.

— Давай заберемся вон туда, — предложил Ландро.

Задрав головы, они посмотрели на железобетонные фермы моста. Ржавые концы арматуры, торчащие из полуразрушенных свай, могли служить неплохими опорами для рук и ног. Ландро снял ветхое одеяло с досок, завернулся в него по шею и полез вверх. От ткани исходил запах гнили и мочи. Ромео потряс одно из одеял, но, чуть не задохнувшись от вони, оставил его на месте. Наверху бетонной опоры была площадка, отвесно обрывавшаяся вниз со стороны реки, достаточно большая для двоих. Между их головами и железными балками, на которых лежали деревянные шпалы и рельсы, оставалось четыре фута. Поезд прошел бы прямо над ними, адски грохоча, но после того, как беглецы побывали под мчащимся автобусом, им все было нипочем.

Когда поезд наконец промчался, они проснулись и прижались друг к другу. После этого друзья не могли сразу заснуть и лежали, прислушиваясь. Все смолкло — шум транспорта, мерный лязг большого города. Стояла такая тишина, что можно было услышать, как река ускоряет течение, приближаясь к стремнине перед водосбросом на дамбе. Они снова крепко уснули. Ранним утром, когда еще только начало рассветать, Ромео услышал, как под ними разговаривают какие-то люди. Он ткнул Ландро в бок — очень осторожно, поскольку тот обычно беспокойно метался перед тем, как проснуться. Они подобрались к самому краю своего гнезда и вытянули шеи, пытаяся расслышать, что говорят незнакомцы.