Ларин Петр и волшебное зеркало - [30]

Сверху, разворачиваясь на лету, упал верёвочный штормтрап. Пётр оглянулся на капитана. Как воспитанный молодой человек, он собирался уступить старшему дорогу, но капитан Раймонд опередил его. Сняв шляпу, бородатый мореход сделал ею широкий приглашающий жест в сторону трапа. Глаза у него были хитрые, улыбка двусмысленная, а радушный жест, которым он указал на трап, показался Петру издевательским. Впрочем, отступать было некуда, и Пётр, ухватившись за нижнюю ступеньку, ловко полез по трапу наверх.

— Озеро Байкал, — пробормотал он по дороге, и Свисток впервые промолчал, не найдясь с ответом.

ГЛАВА 7

Что такое каракатица. Весёлый чужестранец. Остров Ворот, он же Драконий, он же Остров Скелета. Здесь должно быть полно девчонок. Бывают двери, в которые легко войти, но трудно выйти. У меня никого нет, кроме этого мальчишки!

— У вас красивое судно, капитан Раймонд, — сказал Пётр. — Не понимаю, откуда такое странное имя — «Каракатица»?

Капитан почесал в бороде.

— Имя как имя, — сказал он. — Я привык. Раньше эта посудина звалась «Морской Волшебницей», а «Каракатицей» её назвал один чужеземец, такой же странник, как ты, подобранный мной на этом гиблом берегу. «Ну и каракатица!» — воскликнул он, впервые увидев мой корабль. У меня были веские причины прислушиваться к каждому слову этого человека, и я решил: так тому и быть. К тому же рифмовать «Каракатицу» всё-таки легче, чем «Морскую Волшебницу». Каракатица — катится, пятится, схватится… Кстати, тот чужеземец так и не сумел объяснить мне, что это за зверь — каракатица. Я понял только, что он живёт в море.

— А разве в вашем море нет каракатиц? — спросил Пётр. Ему не очень хотелось огорчать капитана, но за полчаса знакомства тот ухитрился столько раз огорчить Петра, что слегка отомстить ему было просто необходимо.

— Никогда не слыхал, — ответил капитан. — Может, и есть, только называются по-другому. Это, случайно, не тот зверь, которого мы зовём дельфином?

Свисток тихонько хихикнул. Капитан строго посмотрел на него, и медный клоун немедленно придал своей дурашливой физиономии серьёзное выражение.

— Нет, — из последних сил сдерживая улыбку, сказал Пётр. — Дельфин — это дельфин. А каракатица… — Он поискал глазами вокруг, не нашёл ничего подходящего и протянул руку к капитанской шляпе: — Вы позволите?

— Это ещё зачем? — насторожился капитан, но тут же расслабился. — Желание гостя — закон. Прошу!

Он картинно сдёрнул шляпу с головы и протянул её Петру. Его лысина засияла на солнце, как начищенный корабельный колокол — рында. Бестактный Свисток опять хихикнул в медный кулачок, но капитан не обратил на него внимания. Похоже, он тоже понял, что пререкаться со Свистком и учить его хорошим манерам бесполезно.

Пётр с благодарностью принял капитанскую шляпу и аккуратно положил её на отмытую до блеска дощатую палубу. Шляпа была великовата, но Пётр решил, что так даже лучше: пусть капитан разглядит невиданного зверя как следует, в увеличенном виде. Это наверняка сделает его скромнее…

— Свисток, — позвал он, — ты готов?

Хитроумный Свисток, разумеется, был готов. Он давно понял, что задумал Пётр, и, похоже, горел желанием помочь хозяину в осуществлении его замысла. Во всяком случае, спорить он не стал, а сразу сложил лапки, втянул глаза и свернулся улиткой, в мгновение ока сделавшись тем, чем был раньше — обыкновенным медным свистком, слегка похожим на старинную боцманскую дудку.

Пётр сосредоточился, поднёс его к губам и подул. Над палубой разнеслась протяжная мелодичная трель.

— Тысяча морских дьяволов! Три тысячи водяных! — сипло закричал капитан, поспешно отскакивая от пятнистого чудища, шевелившегося на том месте, где секунду назад лежала его шляпа. — Что это за тварь?! В жизни не видел ничего уродливее!

Крупная каракатица судорожно скребла по палубе всеми десятью щупальцами и разевала жёлтый попугаичий клюв. Каракатицу не назовёшь красивой, даже когда она свободно плавает в море, а уж грубо выдернутая из привычной среды, она производит воистину отталкивающее впечатление. К тому же мстительный Свисток не преминул добавить кое-что от себя; Пётр строго кашлянул в кулак, Свисток тихонечко свистнул, и седая борода, торчавшая в разные стороны из-под клюва каракатицы, моментально исчезла.

— Сожалею, капитан Раймонд, — кротко произнёс Пётр, стараясь не улыбаться, — но это вот и есть каракатица.

— Правда? — недоверчиво произнёс капитан и наклонился к Петру. — Ну-ка, парень, посмотри капитану Раймонду в глаза!

Пётр спокойно выполнил это требование. Некоторое время капитан внимательно вглядывался в его зрачки, а потом вздохнул и выпрямился.

— Правда, — сказал он упавшим голосом и почесал лысину. — Это действительно каракатица. Сто тысяч морских чертей! Ну и ну… — Он неожиданно улыбнулся в бороду. — Ладно, ничего не поделаешь. Эта посудина давно привыкла к своему имени, чего уж теперь… Ай да чужеземец!

Он расхохотался. Пётр тоже улыбнулся. Ему нравились люди, которые умели иногда посмеяться над собой, и капитан Раймонд, проявив эту редкую способность, сразу сделался раз в десять симпатичнее.

Между тем созданное Свистком наваждение постепенно рассеивалось, и к тому моменту, когда капитан перестал хихикать и всхлипывать, каракатица окончательно исчезла. Пётр поднял с палубы капитанскую шляпу, вежливо отряхнул с неё несуществующие пылинки и протянул капитану. Тот принял шляпу с опаской, придирчиво осмотрел её со всех сторон и только после этого с великой осторожностью водрузил на макушку.