Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская - [27]
— Вспомнил! Тогда я тоже укололся.
Он рассказал, как в декабре 1949-го, после моего ареста, пришел к нам на Потаповский. Принес маме деньги и увидел, что она собирает мою одежду. Мама хотела некоторые вещи продать, ей понадобились дополнительные деньги к Новому году. Боря кинулся к ней с просьбой не продавать мои, любимые им, платья, схватил одно из них и вскрикнул от внезапной боли. В платье оставалась невынутая иголка.
— Тогда, — сказал мне Боря, — у меня слезы полились не от боли, а от твоего образа, который ясно возник передо мной.
Потом эта «иголка» и «слезы» вошли в печальное стихотворение «Разлука», включенное в тетрадь Юрия Живаго.
В очередной беседе о «Разлуке» Ивинская вспомнила:
С этим стихотворением связан еще один эпизод, огорчивший Бориса Леонидовича. В начале 1954 года в журнале «Знамя» были опубликованы стихи из тетради Юрия Живаго, среди них была и «Разлука». Подборка называлась «Стихи из романа в прозе „Доктор Живаго“».
1953
Конечно, ни стихи Евангельского цикла, ни «Август» цензура не пропустила в сборник. В июне 1954-го Борис Леонидович получил письмо от старшего сына Евгения. Тот хвалил в целом стихи, но писал, что ему не понравилась «Разлука», где проведены формально какие-то сравнения и что-то в этом роде[100].
Боря показал мне это письмо и говорит:
— Посмотри, как он примитивен, а ведь ему уже 30 лет. Да, — добавил он, — тот случай малодушия, когда Евгений по указанию Зины приезжал нас разлучить, показал: когда станет трудно — не рассчитывай на него.
К несчастью, это подтвердилось в дни травли Пастернака за Нобелевскую премию[101].
Я стала успокаивать Борю, говоря, что не все сыновья больших поэтов могут разбираться в поэзии. Ведь природа, пошутила я, часто отдыхает на потомках.
— Но здесь она отдыхает слишком откровенно, — мрачно произнес Боря. Он показал мне письмо с отзывом на стихи Евгения, где, на мой взгляд, были какие-то сухие фразы и проявлялось раздражение Пастернака. — Ведь у него нет не только дара к стихописанию, но даже простых способностей. А Женя[102] хочет, чтобы я писал Евгению какие-то учтивые слова, — с досадой говорил Боря.
— Прошу тебя, — обратилась я к Боре, — сегодня мой день рождения >(27 июня 1954 года. — Б. М.)
, не посылай это письмо, не огорчай сына.
— Опять ты его защищаешь. Ну хорошо, оставь пока письмо у себя. Я думаю, еще будет причина, тогда и пошлю, — согласился он.
Такой причины при жизни Пастернака не возникло, а после нобелевской травли, когда в октябре 1958-го Евгений предал отца, Борис Леонидович резко ограничил с ним общение и, как мне помнится, никогда больше писем ему не писал. А письмо от 27 июня 1954 года у меня изъяли при аресте вместе с десятками других писем, КГБ передал их в ЦГАЛИ[103]. Карандашный автограф стихотворения «Разлука» также находится в ЦГАЛИ.
Я спросил у Ольги Всеволодовны, занимался ли Пастернак когда-нибудь подробным анализом чьих-либо стихов. Она ответила:
Пастернак всегда говорил, что не является специалистом, чтобы оценивать стихописания других. Но, когда его захватывали чьи-то стихи, то он реагировал сразу. В 20-х годах Борис Леонидович написал восторженное письмо Марине Цветаевой по поводу ее сборника «Версты». В 1942-м Боря увлекся в Чистополе стихами Марии Петровых, организовывал их читку среди круга эвакуированных писателей и знакомых. Но к советским поэтам у него было отношение отстраненное, их стихи он не читал.
Впервые в 1953 году Боря с интересом прочитал две тетрадки стихов, присланных ему Варламом Шаламовым из колымского концлагеря. Пастернак провел тщательный разбор этих стихов и написал автору обстоятельное письмо. Освободившись из лагеря, Шаламов приехал к Пастернаку, чтобы продолжить разговор о поэзии. С весны 1956-го Варлам, с которым я работала в журнале с начала 30-х годов, стал приезжать к нам в Измалково.
Помню также, как летом 1958 года Тамара Иванова попросила Бориса Леонидовича посмотреть стихи Комы[104], на что Боря с охотой откликнулся. Он внимательно прочитал несколько десятков стихотворений и показывал мне понравившиеся ему места, а затем передал Коме большое письмо с анализом его стихов.
Боря выделил несколько примеров интересных рифм и строф. Он также отметил частую потерю мысли в стихотворении в угоду звонкой рифме. В анализе содержалось важное указание на вторичность стихов Комы, на подражание другим поэтам, включая и самого Пастернака. Это привело, на мой взгляд, к твердому решению Комы стихов больше не писать и полностью посвятить себя науке.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.