Ланселот - [59]

Шрифт
Интервал

Они по-прежнему молчат, но вот включился голос — я было поначалу принял его за скрип стрижей за окном: вз-вз-вз-вз…..поди тс-тс-тс… тс… ч-ч-ч-ч-… ооо-о-о-а-а-а…

(??)

Распознать, чей это голос, довольно трудно — он грубее, чем у Марго, и тоньше, чем у Джекоби.

Это что, молитва?

Антракт

Я выключаю технику и выхожу под открытое синее небо. Глаза слепит, в голове кружение и звон, как бывает, когда выходишь днем из кино. Все так же носятся стрижи, ветер усилился, но пока лишь порывами, набрасывается, взметая над крыльцом листья платанов.

Я сажусь на крыльцо, смотрю на стрижей и на облака, которые несутся в сторону урагана, как опоздавшие на футбол.

Стрижи умолкают. Облака вытягиваются в одну линию. Небосвод желтеет и становится плоским. Вид с крыльца проще некуда: шесть параллельных горизонталей — нижняя планка чугунной ограды, верхняя планка, ближняя обочина шоссе Ривер-роуд, дальняя обочина, верхний край дамбы и строгая прямая облаков. Их пересекает множество коротких вертикальных линий — чугунные копья ограды. Единственная косая — это грунтовая дорога, идущая от шоссе к дамбе. На дамбе треугольные силуэты будущих костров. Наклонный бушприт парусника рассекает треугольники костров на трапеции и более мелкие треугольники.

Заводят грозовую машину. Дубы и так уже выворачивает ветвями наизнанку. Несмотря на приближение настоящего урагана, киношники продолжают пользоваться искусственным ветром, причем не только потому, что настоящего урагана еще нет, но и потому, что для их целей он все равно не годится.

Фильм второй: Комната мисс Рейни

В розовой кровати три красноватые фигуры. Куски тел — бедер, торсов и ребер — от одного туловища отлетают и прилипают к другому. Магнитный ветер сдувает волосы. Открытые глаза и рты источают свет. Световые треугольники причинных мест подвижны, как у авангардистских «мобилей»[119] — сужаются, расширяются, превращаясь из равносторонних треугольников в равнобедренные, стягиваются в узкий луч. Обрамляют картину столбики кровати.

Люси лежит посередине. Ее можно узнать по пламенеющим завитками волос за ухом, большим грудям и еще подростковым, не вполне оформившимся линиям икр. У нее вид пациентки. Ее подвергают неким процедурам. Две тени орудуют над ней с ловкостью медсестер. Стройненькая проворная Рейни движется с такой быстротой, что от ее тела отлетают куски эктоплазмы. Голый Дан, обхватив себя рукой за плечо, стоит в раздумье рядом с кроватью с видом спортсмена в раздевалке.

Все трое ложатся. Их тела сливаются, а руки движутся, как у шестирукого Шивы.

А вот они затеяли что-то новое. Дан на боку, он поджимает колени, берет обеими руками голову Люси и направляет ее к себе. Рейни перемещается еще быстрее Дана. Ее прилизанная голова отлетает и скрывается в животе у Люси.

Фигуры образуют треугольник, отдаленно напоминающий свастику.

Элджин прав. Звуковая дорожка дрянь. Слов разобрать невозможно, и лишь в конце возникает неузнаваемый голос, не то мужской, не то женский, доносящийся как бы из ниоткуда и отовсюду сразу: «О Господи, аа-я-яй, Господи, о-о-о…»

Опять молитва?

К северу против ветра полетели вороны. Редко когда вороны в таком количестве сбиваются стаями, как дрозды. Потом они рассеиваются чуть не на милю. Эллис Бьюэлл говорит, что вороны самые умные птицы на свете. Вполне возможно. По крайней мере, я точно знаю, что они умеют определять дальнобойность дробовика (Флюкер утверждает, что они отличают двадцатый калибр от двенадцатого и держат дистанцию сообразно). Единственный раз я подстрелил ворону, и то из винтовки, к тому же случайно. Она летела на высоте по меньшей мере метров сто пятьдесят. Ни на что не рассчитывая, я градусов пятнадцать вел ее на мушке, потом выстрелил и попал в голову. Она в изумлении шмякнулась к моим ногам. Рубиново-красная капля крови повисла на ее черном клюве.

+++

И все же я должен был посмотреть новости в половине шестого!

Не выдергивая шнур видеомагнитофона, я включил телевизор. Оповещение о возможности урагана сменилось предупреждением о нем. Мари, находящаяся в двухстах милях к югу, двигается на север. Заняла собой уже весь залив. Приготовьтесь.

Все посерьезнели и просветлели.

Владельцы магазинов с просветленно-серьезным видом заколачивали витрины. «Добровольцы Америки»[120] с просветленно-серьезным видом укрепляли дамбу мешками с песком. Покупатели с просветленно-серьезными лицами скупали приемники, батарейки к ним, фонарики, шахтерские лампы Колмена, керосиновые лампы, керосин, свечи, консервы, сухое молоко, курагу, плитки шоколада и изюм.

Самыми просветленными и счастливыми выглядели владельцы бомбоубежищ, выкопанных много лет назад во время ядерной угрозы и оставшихся невостребованными. Просветленные семьи собирались под землей вокруг телевизоров, наблюдая за приближающейся Мари.

Просветленные пропойцы устраивались в уютных барах под дамбой, попивая пиво «Дикси» и вспоминая былые ураганы.

Даже владельцы домов, расположенных в низине, просветленно бросали жилища и разъезжались по мотелям на холмах. Обычно скучающие полицейские с просветленными лицами раскатывали по дорогам и вдоль речных рукавов, предлагая всем эвакуироваться.


Рекомендуем почитать
Спецпохороны в полночь: Записки "печальных дел мастера"

Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.


Черные крылья

История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.


Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Женские убеждения

Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.


Блуждающее время

В новом романе знаменитого писателя речь идет об экзотических поисках современной московской интеллигенции, то переносящейся в прошлое, то обретающей мистический «За-смертный» покой.В книге сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и фирменного мамлеевского стиля.


Венок на могилу ветра

«Венок на могилу ветра» — вторая книга писателя из Владикавказа. Его первый роман — «Реквием по живущему» — выходил на русском и немецком языках, имел широкую прессу как в России, так и за рубежом. Каждый найдет в этой многослойной книге свое: здесь и убийство, и похищение, и насилие, и любовь, и жизнь отщепенцев в диких горах, но вместе с тем — и глубокое раздумье о природе человека, о чуде жизни и силе страсти. Мастерская, остросовременная, подлинно интеллектуальная и экзистенциальная проза Черчесова пронизана неповторимым ритмом и создана из плоти и крови.


Сизиф

Согласно древнегреческим мифам, Сизиф славен тем, что организовал Истмийские игры (вторые по значению после Олимпийских), был женат на одной из плеяд и дважды сумел выйти живым из царства Аида. Ни один из этих фактов не дает ответ на вопрос, за что древние боги так сурово покарали Сизифа, обрекая его на изнурительное и бессмысленное занятие после смерти. Артур, взявшийся написать роман о жизни древнегреческого героя, искренне полагает, что знает ответ. Однако работа над романом приводит его к абсолютно неожиданным открытиям.Исключительно глубокий, тонкий и вместе с тем увлекательный роман «Сизиф» бывшего актера, а ныне сотрудника русской службы «Голоса Америки».


Страна происхождения

Первая «большая» книга Д. Бакина — молодого московского писателя, чей голос властно заявил о себе в современной русской литературе. Публикация рассказов в «Огоньке», книга, изданная во Франции… и единодушное призвание критики: в русской литературе появился новый значительный мастер.