Ланселот, или Рыцарь Телеги - [10]

Особу встретил, что мечтой

Была моей, желанней трона.

Будь мне предложена корона,

Я ей бы не был столько рад,

Дороже бы не знал наград,

Чем та, которой удостоен».

«Не знаю, – молвил сыну воин, –

Сей дар принадлежит тебе ли?»

Тот сразу вскрикнул: «Неужели

Увидеть это вам невмочь?

Сеньор, клянусь, сомненья прочь,

Узрите, что она моя.

В лесу, откуда еду я,

Её я встретил на дороге.

Послал мне Бог её, в итоге

Уж я над ней всецело властен».

«Однако вряд ли с тем согласен

Тот, кто идёт вослед тебе.

Её отнимет он в борьбе».

Так толковали сын с отцом,

И пляски кончили притом

Те, что пришедшего узрели.

Играть, резвиться не хотели,

Так был противен рыцарь всем.

Не тратя времени меж тем,

За девушкой идущий витязь

Возвысил голос: «Отступитесь,

Едва ли есть права у вас.

Её коснётесь – и тотчас

Встать за неё я не премину!»

Тут старый рыцарь молвил сыну:

«Не прав ли я, увидев явь?

Дражайший сын, её оставь,

Верни её, не будь глупец».

Но не смиряется юнец,

А удержать клянётся деву:

«Быть надо мной Господню гневу,

Коль отпустить её посмею.

Владеть ей буду, как владею

Вассалами, что служат мне.

Скорей креплений и ремней

Мой щит лишится в одночасье[37]

И перестану верить в вас я,

Мой меч, оружие моё,

Моя отвага и копьё,

Чем уступлю ему девицу!»

На то отец: «Здесь не годится

Сражаться, что ни говори.

Свою гордыню усмири,

Мой сын, послушайся совета!»

Вскричал в гордыне сын на это:

«Не устрашите, не дитя!

Я заявляю не шутя,

Что хлябь морей обнявший мир

Не знал столь доблестных задир,

Кому б, девицу уступив,

Я сдался бы, я не труслив».

И тот: «Чем меньше веришь сам,

Тем больше в доблести упрям.

Я против всяческих капризов,

Чтоб из-за них бросал ты вызов».

«Я опозорюсь, – рёк юнец,–

Коль вас послушаюсь, отец.

Чёрт побери такого труса,

Кто внимет вам, а я искуса

Не избегу, хочу сие.

Известно: выгоды в семье

Искать не след – одно бесчестье:

Я б справил торг не в этом месте,

Притом с немалым барышом[38].

Но выставлять меня глупцом

Хотите вы, и вижу ясно:

Я мог разжиться бы прекрасно,

И тот, кому я незнаком,

Не воспрепятствует мне в том.

Перечите моей вы воле,

Я действовать готов тем боле,

Чем вы суровей и упрямей.

Ведь если рыцарю иль даме

Страсть запрещать, сильней ещё

Она в них вспыхнет горячо.

Но если б уступить вам смог,

Меня лишил бы счастья Бог.

Я в бой пойду вам вопреки».

«О Пётр-апостол, помоги! –

Сказал отец, – Я понял ясно:

Молитва всякая напрасна,

Урок мой ничего не стоил.

Я б сделал всё, чтоб ты усвоил:

В твоём невольном положенье

Ты должен быть в повиновенье,

Иначе наказанье ждёт».

И тут он рыцарей зовёт,

Стоявших строем вдоль дороги,

И отдаёт приказ им строгий –

Схватить упрямого сынка.

«Велю связать его пока,

Но биться, – молвил, – не позволю.

Все вы, вассалы, я глаголю,

Должны верны мне быть затем,

Что вы обязаны мне всем.

Прошу, приказываю вам.

Он действует сродни глупцам,

Причина же в его гордыне;

Не повинуется мне ныне».

«Его удержим, – те в ответ, –

И не дадим ему, о нет,

Осуществить своё решенье,

И он девицу, нет сомненья,

Отпустит волей иль неволей».

Его схватили, побороли,

Держа за руки, за власы.

«Признай своё безумство, сын, –

Сказал отец, – пойми, что стало:

Не власть, а мощь твоя пропала

Ристать на копьях иль мечах.

Сколь ты ни гневайся в сердцах

И не чини в себе растраву,

Ты сделай то, что мне по нраву,

Тогда поступишь как мудрец.

Что предложу, узнай, юнец.

Дабы смирить упрямый нрав твой,

Коль пожелаешь, днесь и завтра

За этим рыцарем мы сами

Пойдём полями и лесами,

И каждый на коне своём.

В дороге, может быть, найдём

Мы соглашение и выход,

И я тебе позволю прихоть,

Коль пожелаешь, с ним сразиться».

Тот принуждён был согласиться,

Хоть против воли, с комом в горле,

Как тот, кого к стене припёрли.

Условье он поставил тут:

Вдвоём за рыцарем пойдут.

Стал ясен дела оборот,

Все луг заполнили и вот

Толкуют: «Видели ли вы?

О, кто в телеге был, увы,

Того почтили не по чину,

И нашего сеньора сыну

Придётся силе покориться,

Оставив рыцарю девицу.

Он по достоинству поступит,

Коль деву недругу уступит.

Отныне проклят тот стократ,

Кто для него играть не рад!

Вернёмся к играм». И опять

Рондо затеялись плясать.

Отъехать рыцарь не преминул

И луг танцующих покинул.

Девица шла не отставая,

Идти с эскортом не желая.

И оба сильно торопились.

Отец и сын им вслед стремились

Чрез кошенный недавно луг,

Покуда в жаркий полдень вдруг

В красивом месте не нашли

Часовню, там же невдали

Стена и кладбище за нею[39].

Не уподобившись злодею,

Воитель спешился и в храм

Пошёл, чтоб помолиться там.

Девица с поводом в руках

Ждала его при воротах.

Когда закончил он молиться

И поспешил к ней возвратиться,

Монаха пожилого встретил.

Монах же рыцаря приветил.

И рыцарь, ближе подошед,

Послал учтивейший привет,

Спросив, что скрыто за стеной.

И отвечал монах седой:

«Там кладбище». – «Храни вас Боже,

Меня туда сводите». – «Что же,

Свожу охотно, господин».

Он двинулся, вслед паладин.

Вошли на кладбище. Надгробья

Столь дивны там, что им подобья

От Домба до Памплоны нет[40].

На каждом имя как ответ

На то, кому когда-нибудь

Навек здесь суждено уснуть.

И слова вымолвить не в силах,

Читал слова он на могилах:

«Здесь упокоится Гавэйн».

Иль «здесь Лохольт», иль «здесь Ивэйн»[41].

И дальше множество имён

Тех, кто прославлен иль почтён,

Героев лучших и известных