Ландшафты Зазеркалья - [5]
Хирургические процедуры, которые проделывались у нас с переводом воспоминаний о Ленине Клары Цеткин, были предметом множества дискуссий. В немецком оригинале знаменитого утверждения, переводимого у нас как «Искусство должно быть понятно массам», знатоки языка вычитывают совсем иной смысл — «понято массами», что придает ленинской инвективе прямо противоположное значение. Впрочем, не надо глубоко разбираться в тонкостях немецкого языка: ведь Ленин говорит о «многомиллионном населении, которому недостает самого элементарного знания, самой примитивной культуры». Вопиющая отсталость России — и государственная, и экономическая, и культурная — одна из излюбленных идей Ленина, можно даже сказать, идея навязчивая: «Россия в настоящее время представляет из себя страну с наиболее отсталым и реакционным государственным строем по сравнению со всеми окружающими ее странами…» (1913); «Галиция и Россия, отсталые, полудикие страны» (1913); «Мы должны наконец встать на правильный путь, который бы победил ту некультурность и ту темноту и дикость, от которых нам приходилось все время страдать» (1919); «Россия — темная и безграмотная страна», «страна нищая и убогая», «одна из самых отсталых стран» (l920); «Мы — нищие люди и некультурные люди» (1922); «Полуазиатская бескультурность, из которой мы не выбрались до сих пор» (1923).
«Массово понятным» этому населению могло быть только столь же «безграмотное» и примитивное искусство, не способное ни «развивать» массы, ни тем более «пробуждать в них художников». «…мы начали не с того конца, как полагалось по теории [всяких педантов]», — признавался Ленин в одной из последних заметок в 1923 года. Похоже, он был прав.
На идеологические и политические позиции, замечу, человечность Ленина ни в малейшей степени не влияла. В области общих, «доктринальных» позиций, связанных с коренными проблемами развития советской культуры, он «стоял железа тверже», многое предопределив в ее дальнейших путях и судьбах самым мрачным образом. Но еще «тверже железа» выглядят узколобые ленинские комментаторы. Скромное замечание «Я не в силах считать произведения экспрессионизма, футуризма, кубизма и прочих „измов“ высшим проявлением художественного гения. Я их не понимаю…», к которому, мне кажется, могут присоединиться многие интеллигентные люди и сегодня, они сопровождали собственными идиотическими пояснениями вроде: «В. И. Ленин решительно осудил творчество футуристов и кубистов, раскрыв реакционный характер их формалистического псевдоноваторства». Где он там «решительно осуждал» и «раскрывал», объяснений как будто и не требовало. Любопытно, что подобных толкователей совсем не задевала незаурядная мысль Ленина, высказанная чуть ниже (на нее почему-то никто никогда не ссылается): «Я не отрицаю этих и подобных им проявлений общественной культуры… по-видимому, творческая жизнь требует расточительности в обществе, как и в природе (курсив мой. — В. К.)».
Достаточно терпеливой борьбой за «пролетарского писателя», то и дело, впрочем, совершавшего политические «ошибки», определялись многолетние отношения Ленина с Горьким. Переписка с Горьким, выпустившим после Октября злую и откровенную книгу очерков о революции и в конце концов вынудившим Ленина отправить его в неофициальную эмиграцию, где он и пребывал до 1928 года, дает наглядный, хотя и очень редкий в ленинской биографии пример возможности либерального «руководства литературой». Впрочем, как и маленькая рецензия на вполне «контрреволюционную» книжку Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции».
Сегодня обращает на себя внимание не столько даже решительное требование переиздать (с какими бы то ни было политическими целями) сборник рассказов Аверченко, открывающийся гневным восклицанием: «Разве та гниль, глупость, дрянь, копоть и мрак, что происходит сейчас — разве это революция?» — сколько обращение Ленина именно к художественному уровню этой прозы. «Талантливая книжка», «замечательно сильные места этой высокоталантливой книжки», «прямо-таки превосходные вещички», «с поразительным талантом изображены…» и пр. Невозможно даже представить нечто подобное в устах Сталина!
При этом Ленин готов был признавать свою «некомпетентность», в отличие от всех последующих руководителей нашего государства, сплошь и рядом ничего в искусстве не смыслящих. Очень выразителен с этой точки зрения эпизод из воспоминаний Клары Цеткин. Беседа коснулась нового искусства. «…мне не хватает органа восприятия, чтобы понять, почему художественным выражением вдохновенной души должны служить треугольники вместо носа…», — саркастически заметила Цеткин. «Ленин от души расхохотался. — Да, дорогая Клара, ничего не поделаешь, мы оба старые… За новым искусством нам не угнаться, мы будем ковылять позади».
В оценках литературы Ленин зачастую не может отказаться от «староинтеллигентской» реакции на художественное качество произведений (как-никак дворянин, из учительской семьи, юрист, окончивший гимназию и получивший высшее образование до революции, знавший несколько иностранных языков). Однако из ленинского наследия нельзя вычеркнуть и многое из того, что прямо противоречит его «староинтеллигентским» рефлексам. Здесь и «закрытие царских памятников» с заменой их на «бюсты» революционеров; и великий поход на религию; и совет Луначарскому «все театры <…> положить в гроб»; и замечание в письме Горькому насчет Короленко («Таким „талантам“ не грех посидеть недельку в тюрьме…»; и личная разработка структуры Наркомпроса («Художественный сектор оставить как единый сектор, поставив „политкомов“ из коммунистов во все центральные и руководящие учреждения этого сектора»); и «Письмо о пролеткультах», в котором партия указала этой организации ее место, заподозрив в Пролеткульте претензии на перехват руководящей роли в области культурного строительства. В ленинских «Директивах по киноделу» (1922) были изложены установки, успешно воплощавшиеся потом чуть ли не на протяжении века, от советского Наркомпроса вплоть до нынешнего Министерства культуры РФ и его бывшего министра Мединского: «Наркомпрос должен организовать наблюдение за всеми представлениями и систематизировать это дело. Все ленты, которые демонстрируются в РСФСР, должны быть зарегистрированы и занумерованы в Наркомпросе», а «картины пропагандистского и воспитательного характера нужно давать на проверку старым марксистам и литераторам».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.