Ламберт Херсфельдский. Анналы - [92]

Между тем папа, получив от немецких князей, которые собрались в Оппенгейме, письменную просьбу явиться на очищение Пресвятой Марии¹⁰⁵⁹ в Аугсбург для обсуждения дела короля, вопреки римской знати, отговаривавшей его от путешествия ввиду неясного исхода этого дела, покинул Рим и, торопясь, как только мог, прилагал все силы к тому, чтобы быть там в указанный день; компанию ему составила Матильда¹⁰⁶⁰, вдова Гоцело, герцога Лотарингии, дочь маркграфа Бонифация и графини Беатрисы. Еще при жизни своего супруга она, отделенная от него огромными расстояниями, вела жизнь вдовы¹⁰⁶¹, поскольку не захотела покинуть родную землю и последовать за мужем в Лотарингию, а он, занятый делами герцогства, которым управлял в Лотарингии, едва ли и один раз в три, а то и четыре года посещал итальянскую марку. После его смерти¹⁰⁶² Матильда пристала к римскому понтифику как его неразлучная спутница и почитала его с удивительной преданностью. Поскольку большая часть Италии подчинялась ее власти и она в большей степени, чем прочие князья этой страны, в избытке обладала всем, чем дорожат смертные, то всегда оказывалась рядом, когда папа нуждался в ее помощи, и оказывала ему усердную службу, как отцу и господину. Из-за этого она не смогла избежать подозрения в нечестивой любви, так что сторонники короля и особенно клирики, которым папа запрещал недопустимые и заключенные вопреки каноническим нормам браки, повсюду кричали, что папа, мол, день и ночь бесстыдно проводит в ее объятиях, а она, охваченная тайной любовью к папе, именно поэтому и отказывается вступить после смерти супруга во второй брак. Но всем здравомыслящим людям было ясно, как день, что всё, о чем они говорили, было ложью. Ибо папа вел столь исключительную и апостольскую жизнь, что величие его образа жизни исключало даже малейшее пятно этой клеветы; в свою очередь, если бы [Матильда] совершила что-либо неприличное, то это невозможно было бы утаить в многолюдном городе и при наличии столь многочисленной свиты. Знамения и чудеса, которые часто случались благодаря молитвам папы, и его самая горячая ревность к Богу и церковным законам также в достаточной мере защищали его от ядовитых языков клеветников. Итак, папа, в то время как он спешил в Галлию¹⁰⁶³, неожиданно услышал, что король уже находится в Италии, и по совету Матильды направился в сильно укрепленный замок под названием Каносса¹⁰⁶⁴, желая выждать там до тех пор, пока не разузнает точнее о цели его прибытия: пришел ли король для того, чтобы просить прощения за свой проступок или чтобы, исполненный гнева, вооруженной рукой отомстить за позор своего отлучения.

Дитрих, епископ Верденский, муж нерушимой по отношению к королю верности, решив спустя малое время последовать за отправившимся в Италию королем, был схвачен графом Адальбероном из замка Кальв¹⁰⁶⁵ и лишен всего, что с величайшим усердием собрал для столь дальнего пути. Долго находясь под стражей, он дал наконец в качестве выкупа всё, что от него требовали, и, после того как поклялся, что никогда не покарает его за это беззаконие ни духовным, ни светским оружием, получил разрешение свободно уйти. В свою очередь, Роберт, епископ Бамбергский, в то время как он по пути в Италию проходил через Баварию, был схвачен Вельфом, герцогом Баварии; отобрав у него всё бывшее при нем имущество, Вельф со всей безупречностью вернул Бамбергской церкви епископские одежды и прочее церковное убранство, которое нашел среди его богатств; самого [епископа] он под бдительной стражей держал в очень укрепленном замке от Рождества Господнего до праздника св. апостола Варфоломея¹⁰⁶*, и ни просьбы, ни подарки его друзей не смогли побудить [Вельфа] отпустить его.

Остальные епископы и миряне, которых папа отлучил от церкви, а король, вынужденный крайней необходимостью, удалил от себя из-за этого обстоятельства, обманув стражей, которые занимали клузы, благополучно прибыли в Италию; застав папу в Каноссе, они с босыми ногами и во власяницах, надетых прямо на голое тело, смиренно умоляли его о прощении за совершенное преступление и о снятии с них отлучения. А тот сказал, что нельзя, мол, отказывать в милосердии тем, кто в действительности осознал и оплакал свое прегрешение, но что долгое непослушание и глубоко въевшуюся греховную порчу следует выжечь и испепелить огнем длительного покаяния. Поэтому, если они действительно раскаиваются в своем поступке, то должны безропотно вытерпеть любое прижигание церковного исправления, какое он применит для исцеления их ран, дабы их тяжкая и неизгладимая вина против апостольского престола не казалась от легкости прощения малой или ничтожной. Когда те заявили, что готовы вынести всё, что он к ним применит, он, отделив всех епископов друг от друга, велел каждому из них запереться в уединенных кельях, не вступать ни с кем в разговоры, а по вечерам довольствоваться лишь малой мерой еды и питья. Мирянам он также определил из соображения возраста и сил соответствующее каждому из них наказание. Так, испытывая их в течение нескольких дней, он наконец призвал их к себе и, мягко упрекая за содеянное и в то же время увещевая не совершать впредь ничего подобного, снял с них отлучение, а перед уходом, повторяя это перед всеми вновь и вновь, приказал ни в коем случае не вступать в общение с королем Генрихом, пока тот не даст апостольскому престолу удовлетворение за совершенное беззаконие, и не оказывать ему никакого содействия в низвержении государственного строя и нарушении церковного мира; однако всем без исключения было разрешено вести с ним беседы для того, чтобы побудить к покаянию и отвлечь от пути дурных дел