Ламберт Херсфельдский. Анналы - [68]

В саксонском войске более всех отличался доблестью Отто, бывший герцог Баварии. Окруженный храбрейшими юношами он то побуждал к битве в первых рядах, вступал в рукопашную схватку всюду, где враги напирали с наибольшей силой, мечом поражал наступающих прямо в лицо и железом повсюду прокладывал себе путь через вражеские ряды, то обращался с призывами к мешкавшим в задних рядах, напоминал о причине, по которой они взялись за оружие, и заклинал их всех вместе именем Бога рукой отстоять ныне свободу, что они торжественно клялись сделать уже не один раз. Он деятельно исполнял обязанности одновременно и стойкого солдата, и превосходного полководца⁸⁷⁷.

Продолжавшееся с середины дня и до девятого часа сражение дошло уже до того, что два войска двух земель, Швабии и Баварии, обратились в бегство, и частые послы сообщали королю о том, что их люди находятся в крайней опасности, как вдруг в битву вступили с одной стороны - Герман, граф фон Глейберг⁸⁷⁸, а с другой - бамбергские рыцари. И князь Чехии, и Гоцело, герцог Лотарингии, которых ранее осаждали многочисленными посольствами и просьбами [их] оказавшиеся во время битвы в опасности [товарищи], погоняя коней, также ввели в бой свои войска. Саксы не могли более сдерживать натиск такого огромного войска и стали постепенно отступать; хотя герцог Отто, увещевая, обличая⁸⁷⁹ и осуждая бездействие и праздность, долго и изо всех сил пытался привести в порядок склонявшееся уже к бегству войско, те, наконец, отпустив вожжи, все разбежались в разные стороны. Тогда же, - как всегда, во время бегства врагов и трусы, и храбрецы равны между собой в отваге и славе⁸⁸⁰, - все отряды в войске короля, потеряв строй, все, в том числе плебеи и крестьяне, которые выполняли в лагере обязанности слуг, поспешно бросились преследовать беглецов, пришпоривали коней чуть ли не до смерти, быстрее, чем можно сказать, пересекли обширнейшее поле и поражали всех, кто попадался им на пути. Беглецов, когда те укрылись в лагере, надеясь найти там убежище, они, захватив и разграбив сам лагерь, прогнали прочь, а все места, через которые шло бегство, на протяжении двух или трех миль в округе обагрили их кровью и наполнили горами трупов. И поскольку поднятая копытами коней пыль лишала глаза возможности обозревать, а дела - возможности различать, так что им трудно было отличить товарищей от врагов, то они убили очень многих из своих товарищей, приняв их за врагов.

Князья Саксонии и благородные мужи, за исключением двух человек из дворян средней руки⁸⁸¹, все спаслись живыми и невредимыми, весьма успешно воспользовавшись знанием местности, плотностью потемневшего воздуха и быстротой коней. Однако против пехоты, которая в то время как рыцари сражались, всё еще оставалась в лагере, ярость врагов свирепствовала сверх всякой меры и благоразумия, так что они, забыв о христианской благопристойности, казалось, резали скот, а не людей. Большую их часть поглотила река Унштрут, в то время как они сломя голову бросились туда в страхе перед неминуемым мечом. Конец резне положила ночь, а также то обстоятельство, что преследовать беглецов по ту сторону реки сочли не вполне безопасным. Взявшись за разграбление добычи, рыцари нашли в лагере врагов такое изобилие продуктов питания, такое множество золота, серебра и дорогих одежд, что те, казалось, явились не для ведения войны, а для того чтобы предоставить королевскому войску угощение и выставить напоказ великолепие своих богатств.

Вскоре после захода солнца король посреди счастливых, как общепринято, возгласов рыцарей вернулся в лагерь, ликуя и чуть ли не прыгая от радости по поводу того, что одержал славную победу над злейшими врагами, и особенно по поводу того, что рыцари повсюду хвалились, будто собственноручно убили тех или иных из первых князей Саксонии. Однако когда они вернулись к месту битвы и обнаружили, что у одного в битве погиб его господин, у другого - отец, у третьего - брат, у четвертого - родич, у пятого - кто-либо еще, связанный с ним близкими узами, то вся радость их обратилась в печаль, а песня - в глас плачущих, и они весь лагерь огласили воплями и рыданиями. Проведя следующий день в том же самом лагере, они предали земле павших; тех, кто был среди них наиболее знатен и богат, они отослали для погребения на родину, откуда кто был родом; они проявили также заботу о раненых; тех, кого раны сделали впредь непригодными к воинской службе, они отправили на родину на попечение их близких. Трудно оценить, сколько тысяч пало в этой битве с той и с другой стороны. Однако всем известно, что с этой стороны пало больше знатных людей, а с той стороны - больше простонародья, так что из-за потери наиболее благородных мужей победители понесли гораздо большие потери, чем побежденные. Всех охватили скорбь и печаль, горе их стало еще горше, и они преисполнились раскаянием, когда узнали, что князья Саксонии, которые, как они в пустом злословии заявляли еще вчера, были убиты все до единого, все полностью живы и, преисполненные воодушевления, опять собирают свежие силы для возобновления борьбы. Они восприняли это с крайним раздражением и, не скрывая своего недовольства, стали роптать между собой, что они, мол, к своему великому греху, но без всякой пользы для государства запятнали свои руки кровью невинного простонародья.