Ламберт Херсфельдский. Анналы - [19]

, задумала отречься от мира; и сразу бы бросилась исполнять задуманное, если бы друзья зрелыми советами не сдержали в ней порыв души.

1063 г. Рождество Господне король праздновал в Госларе⁴²⁶. Там в этот день, в то время как кресла епископов были расставлены к вечерней мессе, между камерариями епископа Хильдесхаймского Хецеля и камерариями аббата Фульденского Видерада вспыхнула жестокая ссора; сперва была перебранка, затем дело дошло до кулаков, и они быстро схватились бы за мечи, если бы не вмешался своей властью Отто, герцог Баварии, который защитил дело аббата. А дело было в следующем. В государстве был соблюдаемый в течение многих поколений обычай, согласно которому аббат Фульденский в собрании епископов всегда сидел рядом с архиепископом Майнцским. Но епископ заявил, что никто после архиепископа не должен иметь преимуществ внутри его диоцеза, побуждаемый к этому и славой богатств, которой он далеко превосходил своих предшественников, и удобством времени, ибо пока король всё еще был в детском возрасте, каждый безнаказанно мог делать всё, что ему придет в голову.

Папа Герхард, он же Николай, умер. На его место по выбору короля и некоторых князей был поставлен Пармский епископ и отправлен в Рим с епископом Хальберштадтским Букко⁴²⁷. При возвращении домой ему в качестве награды за хорошо исполненное поручение был пожалован паллий и другие символы архиепископского достоинства⁴²⁸. Архиепископ Майнцский⁴²⁹, решив, что это сделано для умаления его преимущественного положения, воспринял его с крайним неудовольствием. Но, когда благодаря вмешательству архиепископа Кельнского им было получено возмещение, его гнев утих³⁰.

Троицу⁴³¹ король праздновал в Госларе. Там, в то время как король и епископы собрались на вечернюю службу⁴³², опять возникло возмущение из-за размещения епископских кресел, но не из-за случайного столкновения, как прежде⁴³³, а по заранее задуманному плану. Ибо епископ Хильдесхайма, помня о полученном ранее оскорблении, спрятал позади алтаря⁴³⁴ графа Экберта с готовыми к бою воинами. Услышав крики ссорившихся камерариев, они тут же выскочили, избили фульденцев - кого кулаками, кого дубинками, повергли наземь и легко прогнали их, ошеломленных внезапной опасностью, из церковного святилища. Те немедленно призвали к оружию, и фульденцы, у которых оружие было под рукой, сбившись в толпу, врываются в церковь, вступают в бой посреди хора и среди поющих псалмы братьев и орудуют уже не палками, а мечами. Происходит страшная битва, и по всей церкви вместо гимнов и духовных песнопений слышатся поощрительные крики и вопли умирающих. На алтарях Божьих приносят печальные жертвы и повсюду в церкви текут реки крови, пролитые не в соответствии с предписаниями религии, как некогда, а из-за свирепости врагов.

Епископ Хильдесхаймский, заняв более высокое место, словно воинской трубой призывал своих храбро сражаться и, чтобы не отвратились они от оружия ввиду святости места, прикрывал их щитом своей власти и разрешения. Многие с той и с другой стороны были ранены, а многие убиты; среди последних наиболее известны были Регинбод, фульденский знаменосец, и Беро, вернейший вассал графа Экберта. Король, громко крича между ними и заклиная народ именем королевского величества, казалось, сказывал сказку глухим. Наконец, увещеваемый своими людьми покинуть битву и позаботиться о собственной жизни, он, с трудом пробившись сквозь плотную толпу, вернулся во дворец. Хильдесхаймцы, которые прибыли подготовленными и заранее настроенными на битву, одерживают верх. Фульденцы же, как те, кого буря внезапно вспыхнувшего мятежа собрала безоружными и застигнутыми врасплох, были рассеяны, обращены в бегство и изгнаны из церкви. Ворота тут же были закрыты. А те фульденцы, которые при первом возмущении разбежались в поисках оружия несколько дальше, являются в большом количестве и с оружием в руках, занимают передний двор церкви и выстраиваются в боевом порядке, чтобы тут же напасть на выходящих из церкви [врагов]. Но ночь прекращает битву.

На следующий день было проведено строжайшее расследование, и граф Экберт легко опроверг обвинение не столько благодаря защите права и законов, сколько благодаря расположению и милости короля, двоюродным братом которого он был⁴³⁵. Вся тяжесть вины пала на аббата⁴³⁶. Именно он, говорили, был главой и зачинщиком всего, что случилось; он якобы явился с преднамеренной яростью, чтобы нарушить покой королевского двора; доказательством этому служит то, что он пришел туда с такой массой людей, с таким блеском воинского снаряжения, хотя не был вынужден к тому никаким страхом перед опасностью. Тогда же в атаку перешел и тот апостольской святости и Моисеевой кротости епископ, который столь обильным кровопролитием посвятил Богу свои руки и карал за обиды подвергшейся насилию церкви более сурово и немилосердно, чем сам король карал за свои собственные обиды. Прежде он свирепствовал мечом против их тел, а теперь сверкал мечом духовным, чтобы погубить также их души, отлучив от церковного тела как умерших, так и тех, кто пережил бойню.