Ламберт Херсфельдский. Анналы - [18]

. Но маркграф и епископ первыми вошли в Венгрию и, не дожидаясь чешского герцога, вступили с Белой в битву, перебив несметное множество венгров. Затем, когда венгры во множестве собралось отовсюду для оказания помощи своим, посланцы короля, увидев, что ни численностью, ни силами не равны такой огромной толпе, пожелали покинуть земли врагов. Но те перекрыли все места, по которым можно было уйти, и позаботились, чтобы те не нашли в пути ни еды, ни питья. Они, сверх того, тревожили отступающих частыми нападениями и, хотя те, постоянно доблестно отражая опасность, наносили врагам большой ущерб, силы их были в конце концов исчерпаны длительной резней; Андрей, случайно упав с коня, был растоптан ногами сражавшихся, епископ схвачен, а маркграф, побежденный скорее голодом, чем мечом, сдался в плен. Его доблесть вызвала у варваров такое удивление, что Иоас⁴¹⁵, сын Белы, в сравнении с тогдашними нравами этого народа не самых плохих дарований юноша, даже упросил отца не только оставить его невредимым по праву войны, но и привязать к себе узами родства, обручив с ним его дочь⁴¹⁶, сестру Иоаса.

Императрица передала Отто⁴¹⁷ герцогство Баварское, которым лично управляла после смерти своего сына Конрада вплоть до этого времени, видя, что он деятельный муж и вполне пригоден для требующих содействия государственных дел.

Генрих, пфальцграф Лотарингии, собственной рукой убил свою жену⁴¹⁸; так наконец стала для всех очевидной его одержимость дьяволом, которую он долго скрывал; он был отправлен в Эхтернахский монастырь и умер там после долгих мучений.

1062 г. Маркграф Вильгельм вернулся в Тюрингию; в то время как он собирался возвратиться в Венгрию и при великой демонстрации своих богатств привезти свою невесту, он посреди пути, во время второй остановки, был поражен болезнью и умер. Его невеста досталась Ульриху⁴¹⁹, маркграфу Каринтии, его родственнику; марку⁴²⁰ получил Отто⁴²¹, его брат. Но бенефиции Майнцского епископства он смог получить не иначе, как обещав давать десятину со своих владений в Тюрингии и заставить делать то же самое прочих тюрингов. Это обстоятельство стало причиной многих бед, ибо все тюринги решительно осудили его действия и заявили, что предпочитают умереть, нежели лишиться обычаев своих отцов.

Императрица, всё еще воспитывая сына, собственноручно вела государственные дела и пользовалась главным образом советами Генриха, епископа Аугсбурга. Из-за этого она не смогла избежать подозрений в бесстыдной любви, ибо молва всюду говорила, что не без постыдной связи слились они в такой дружбе. Данное обстоятельство жестоко оскорбило князей, видевших, что ее авторитет, который должен был быть особенно силен в государстве, из-за личной любви ее к одному, почти совершенно исчез. Итак, не снеся столь оскорбительного положения дел, они стали устраивать частые собрания, небрежно исполнять общественные обязанности, возбуждать народное настроение против императрицы, короче говоря, всеми силами пытаться отнять мальчика у матери и взять управление королевством в свои руки. Наконец Кельнский епископ⁴²², войдя в соглашение с графом Экбертом⁴²³ и герцогом Баварским Отто, прибыл на корабле по Рейну в место, что зовется островом святого Свитберта⁴²⁴. Там тогда находился король. В то время как он однажды, после праздничного пира, стал весел больше обычного, епископ начал уговаривать его прийти посмотреть его корабль, который он с удивительным мастерством построил специально для этой цели.

Он легко уговорил доверчивого и не подозревавшего ни о каком коварстве мальчика. И когда он вступил на корабль, его окружили те, кого епископ готовил в качестве соучастников и исполнителей своего замысла, внезапно вскочили гребцы, схватились за весла и быстрее слов отвели корабль на середину реки. Король, смущенный и растерянный из-за необычного поворота дела, думая, что ему уготовано не что иное, как насилие и смерть, стремглав бросился в реку; и сразу бы захлебнулся в стремительных водах, если бы граф Экберт не прыгнул вслед за ним, попавшим в беду; но и сам подвергаясь не меньшей опасности, он едва и с большим трудом спас его от смерти и вернул на корабль. Затем, успокоив его какими могли ласками, они привезли его в Кельн. Остальная толпа следовала по суше, хотя очень многие сетовали, что королевское величество подверглось насилию и лишено возможности выразить свою волю. Тогда епископ, чтобы успокоить раздражение по поводу случившегося и чтобы не казалось, будто он совершил это скорее ради личной славы, чем ради блага государства, постановил, что каждый епископ, в чьем диоцезе король находится в данное время, должен заботиться о том, чтобы государство не потерпело ущерба и преимущественно решать дела, поступающие на рассмотрение королю.

Императрица решила не следовать за сыном и не требовать по обычному праву удовлетворения за причиненную ей обиду, но предпочла удалиться в свои земли и в последующем вести жизнь как частное лицо. Малое время спустя она, испытывая отвращение к горестям мира, наученная также личными невзгодами, как скоро и быстро сохнет трава мирской славы от одного дуновенья Божьего