Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987) - [17]

1) Когда, как, где начал, т. е. в каких газетах или журналах печатался?

2) Работает ли над книгой «Год в осажденном Ленинграде», как обещал в 1945 г. (См. «Дружные Ребята»[97].)

3) Был ли на 1 съезде писателей и выступал ли?

4) В каких статьях поминает Пантелеева Горький? И нет ли писем Горького к Пантелееву, которые можно было бы процитировать?

5) В каких изданиях — член редколлегии?

6) В каком году выступал подлец Емельянов?[98]

Итак, у нее 6 вопросов. У меня один: как поживаете? в городе Вы или в Комарове?

Статья о Вас написана, сдана, принята. Ждем последнего акта.

51. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

25 октября 1954. Москва.[99]

Дорогой Алексей Иванович. Не успела я послать Вам в Ленинград увлекательное письмо, как мигом получила от Вас из Комарова еще более увлекательную посылку.

За книгу, за надпись[100], за портрет, за каждую строчку книги «преогромное Вам мерси!». Теперь жду письма.

52. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Комарово. 30.X.54 г.

Дорогая Лидия Корнеевна!

Получил и письмо Ваше и открытку. Вы просите меня «не сердиться». За что же и на что я могу сердиться? У Вас оснований для этого всегда больше — Вы имеете дело с корреспондентом ленивым, безалаберным и беспутным.

Статью Компанийца в «Комсомольской правде» по Вашему совету я прочитал. Забота автора о свинье и овце меня тоже до слез тронула. То обстоятельство, что я не нашел в табели о рангах своего имени, меня не удивило и не огорчило. Гораздо огорчительнее и постыднее, что в обзорной статье не назван К. Чуковский и что Житков упоминут походя, погребен по второму или третьему разряду — где-то на задворках[101].

Несмотря на то что Детгиз выпустил мой однотомник — отношение его ко мне не стало (да, вероятно, никогда и не станет) лучше. Между прочим, на издании этого сборника меня самым бессовестным образом надули: напечатали 75 000 экземпляров и заплатили за один тираж, да еще по 50 и по 60 %. Предлагают судиться. Если дело дойдет до такого неприличия — мне, как Вы сами пишете, в Детгизе уже не бывать или, вернее, ему меня не видеть.

Недавно я получил письмо от Б. Полевого. В весьма деликатной форме он сообщает, что ему поручено сделать на съезде доклад о детской литературе, и, проявляя похвальную скромность, обращается за помощью и советом к «ведущим детским писателям». Я не стал разубеждать его и доказывать, что я — никакой не ведущий, а, наоборот, кое-что действительно попробовал подсказать ему. Между прочим, пытался убедить его в том, что на неважном состоянии современной детской литературы весьма пагубно сказывается ведомственное подчинение Детгиза Министерству просвещения… Не знаю, согласится ли он со мной, а если и согласится и потребует автономии детской литературы — будет ли лучше, если Детгиз передадут в другое ведомство — в Министерство культуры, скажем, или в Комсомол.

Думаю, впрочем, что хуже все-таки не будет.

Посылаю ответы на вопросы «молоденькой аспирантки», которые Вы так любезно мне переадресовали. Между прочим, я боюсь, что тема «Пантелеев» действительно не диссертабельна. А кроме того, я вообще боюсь этих аспиранток и дипломанток. В прошлом году ко мне обратилась студентка 5-го курса Ленинградского Университета, решившая писать дипломную работу на ту же мало дипломабельную тему… Очень скоро я убедился, что девица эта ни писать, ни думать не умеет, а мечтает о том, чтобы диплом за нее написал (или, выражаясь деликатнее, помог написать) я. Конечно, я очень быстро отшил эту особу.

На днях Дом Детской книги переслал мне письмо аспирантки МГУ Л. Горбатовой, которая просит сообщить ей, «над чем работает сейчас писатель т. Пантелеев Л.». Вероятно, эта та самая аспирантка, которая тревожит Вас. Пишет она неграмотно: «фелиал» и т. д.

Над чем я работаю сейчас?

Узнав о том, что Детгиз меня разорил, я вынужден был совершить акцию, от которой оберегал себя 15 лет, — заключил договор с Ленфильмом, пишу сценарий, да еще на колхозную тему! (Подробности эти не для аспирантки, разумеется.)

Живу в Комарове. Вероятно, после праздников вернусь в город, хотя жить там стало трудно, шумно, тесно.

[Дальше на отдельном листе, на пишущей машинке. — Е.Ч.].

1) Начал печататься (под фамилией А. Еремеев и под псевдонимами) в 1924 году — в журналах «Кино-неделя», «Бегемот», «Юный пролетарий», «Смена» и др. С 1925 г. — юнкор, а затем внештатный кинорепортер Ленинградской комсомольской газеты «Смена». Зимой 1926 года совместно с Г. Г. Белых написал книгу «Республика Шкид».

2) Работа, которая носила условное название «Год в осажденном Ленинграде» (из Ленинградской записной книжки), не была опубликована. Первая часть ее (20–25 рассказов и заметок) печаталась в журнале «Смена», но света не увидела: уже набранная и отпечатанная была задержана военной цензурой. Отдельные рассказы и заметки («Маринка», «Долорес», «Дети моего города», «На ялике» и др.) печатались в «Комсомольской правде», передавались по радио, вошли в сборники моих рассказов. Работа не завершена, и вряд ли я когда-нибудь вернусь к ней.

3) На первый съезд писателей не ездил — был тяжело болен.

4) Писем Горького у меня не сохранилось. Всего их было четыре: два из них утеряны (похищены) в 1940 г., два других в 1942 году сданы моей матерью в Ленинградскую книжную лавку писателей. Судьба этих писем мне неизвестна, однако копии их я видел недавно у Е. П. Приваловой, которая пишет для Московского Дома детской книги статью обо мне. В каких статьях поминает Пантелеева Горький — не помню. Кажется, в альманахе «Круг», в письмах к Макаренко, к Сергееву-Ценскому и др. Все эти сведения имеются у помянутой выше Приваловой.