Кью - [6]
Лошади необходим отдых, мне — приличная кормежка. Но в первую очередь мне нужно сориентироваться, найти кратчайшую дорогу в Нюрнберг, а оттуда — в Бибру.
— В такое время не стоит оставлять лошадь без присмотра, солдат.
Голос раздается справа, из-за колонны отправляющихся в поход пехотинцев. Его обладатель крепок телосложением. Он — в кожаном фартуке, в высоких ботинках, сплошь покрытых навозом.
— Пока ты сходишь на постоялый двор, и тебя накормят ужином… В стойле ей будет намного спокойнее.
— Сколько?
— Два талера.
— Слишком дорого.
— Скелет твоей клячи будет стоить гораздо меньше…
— Ладно, но ты дашь ей воды и сена.
— Заводи.
Он улыбается: загруженные дороги — выгодное дело.
— Ты из Фульды?
Я изображаю наемника, получившего жалованье и возвращающегося с войны:
— Нет. Из Франкенхаузена.
— Ты первый, кто пришел… Расскажи, как там было? Большое сражение…
— Самая легкая победа во всей моей карьере!
Грум оборачивается и кричит:
— Эй, Гроц, тут один из Франкенхаузена!
Из тени возникают четверо — тупые рожи наемников.
У Гроца шрам, пересекающий всю правую щеку и спускающийся на шею: челюсть треснула там, где клинок разрубил кость. Серые невыразительные глаза человека, видевшего много сражений, привыкшего к вони трупов.
Голос звучит, как из пещеры:
— Вы перебили все это мужичье?
Глубокий вдох, чтобы загнать панику поглубже. Изучающие взгляды.
Я цежу сквозь зубы:
— Всех и каждого.
Взгляд Гроца опускается на кошель с деньгами, висящий на поясе.
— Вы были с принцем Филиппом?[5]
Еще один вдох. Не колебаться ни в коем случае!
— Нет, с капитаном Бамбергом, в войсках герцога Иоганна.
Взгляд остается неподвижным, возможно, даже внушающим подозрение. Он устремлен на кошель.
— Мы пытались догнать Филиппа, чтобы соединиться с ним, но добрались до Фульды слишком поздно. Они уже ушли: он несся как безумный, будь он неладен! Мы прошли Шмалькальден, Эйзенах и Зальцу форсированным маршем, не останавливаясь даже, чтобы отлить…
Второй:
— Нам остались лишь жалкие крохи — в округе и грабить-то нечего. Ты уверен, что там не осталось крестьян, которых можно вырезать?
У меня глаза солдата, истреблявшего крестьян на равнине: остекленевшие, как у Гроца.
— Нет. Они все мертвы.
Кривая рожа продолжает пялиться, раздумывая лишь об одном: насколько рискованно пытаться отобрать кошель. Их четверо против одного. Трое остальных без его указания не двинутся с места.
Он цедит сквозь зубы:
— Мюльхаузен. Князья собираются взять его в осаду. Вот где можно разгуляться. Дома торговцев — не халупы нищих… Ростовщики, торговцы…
— Женщины, — ухмыляясь, вставляет коротышка у него за спиной.
Но Гроц, великан-урод, не смеется. Не смеюсь и я — во рту пересохло, дыхание перехватило. Он все тщательно взвешивает. Моя рука — на рукояти шпаги, висящей на поясе вместе с кошелем с деньгами. Он понимает: мой единственный удар достанется ему. Я перережу ему горло, если смогу. Это написано во взгляде, устремленном ему в рожу.
Открытая дрожь: глаза медленно открываются и закрываются, словно вердикт вынесен. Рисковать не стоит.
— Удачи.
Они молча уходят, слышны лишь звуки их сапог, хлюпающих в грязи.
Толстяк, сидящий напротив меня, отрывает куски от окорока козленка, запивая смачными глотками из гигантской кружки. Пиво стекает по его грязной бороде, которая вместе с повязкой на левом глазу почти закрывает лицо. Куртка, рваная и грязная, едва прикрывает последствия всего съеденного и выпитого за десятилетия на службе у многих господ.
В паузе между этими занятиями боров спрашивает:
— Что такой молодой господин делает в этой клоаке?
Из набитого рта капает, он вытирает его рукой, а потом рыгает.
Избегая смотреть на него, я отвечаю:
— Лошади нужен отдых, мне — еда.
— Нет, молодой господин. Что ты делаешь в этой заднице, на этой поганой войне?
— Защищаю князей от мятежников…
Он не дает мне возможности продолжить.
— Ах… Ах, замечательно, замечательно… от кучки блох, — он жует, — от подонков в лохмотьях. — Глотает. — В какие времена мы живем? Мальчишки защищают господ от деревенского сброда. — Очередная отрыжка. — Вот что я тебе скажу, молодой господин, это самая дерьмовая из всех дерьмовых войн, которые я видел своим единственным глазом. Деньги, приятель, одни лишь деньги и сделки с этими свиньями из Рима. Епископы со всеми их шлюхами и детьми, которых надо содержать! Звонкая монета, я тебе скажу. Эти князья, графья, все эти подонки только о ней и думают. Вначале они отнимают у мужичья все, потом посылают нас бить тех, кто осмелится протестовать. А нам всегда достаются наши несчастные гроши. Ну и хватит об этом. — Он громко пускает газы, потом глотает пиво. — Мать твою…
Я больше не могу есть, может, от удивления, может, от отвращения. Эта свинья мне симпатична: у него не рот, а помойка, но он ненавидит господ. Это придает мне мужество: аристократы тоже сотворены из плоти и крови, а не из каленой стали.
— А где ты был? — спрашиваю его.
— В Эйзенахе, потом в Зальце, но мне надоело отбивать собственные руки о спины бедняков. Уж больно это мерзко. Я слишком стар для такого дерьма, мне уже сорок, мать твою, и двадцать лет — в этом дерьме. А тебе, господин?
Без аннотации. В основу романа „Целебный яд“ легли действительные приключения естествоиспытателя Карла Хасскарла, одного из тех, кто рисковал своей жизнью, чтобы дать людям благодатные дары хинного дерева.
Повесть о древнем Полесье, его жителях и их князе и княгине, о войне и мире, добре и зле, о чести и доблести о любви и верности, об истинной плате добром за добро.
С чем в истории может сравниться привлекательный по своей внутренней красоте образ женщины — «кающейся дворянки» ...которая вместе с дворянской одеждой сбрасывала с себя все привилегии «белой кости», чтобы слиться с народом и уплатить ему хоть частицу долгов своего класса.Александра Коллонтай.Об Александре Михайловне Коллонтай — пламенной революционерке, первой женщине-дипломате написаны десятки книг, сотни статей, снят художественный фильм. Леонид Ицелев изучил стиль художественных произведений самой А.
«Екатериною восторгались, как мы восторгаемся артистом, открывающим и вызывающим самим нам дотоле неведомые силы и ощущения; она нравилась потому, что через неё стали нравиться самим себе».В.О. Ключевский «Императрица Екатерина II»Новый роман молодого современного писателя Константина Новикова рассказывает о детских и юношеских годах Ангальт-Цербстской принцессы Софии-Фредерики, будущей российской императрицы Екатерины II.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После окончания Литературного института Рунин писал критические статьи для Нового мира и Литературной газеты. Когда началась война — ушел в ополчение вместе со многими московскими литераторами. Об этом — его повесть Писательская рота. Чудом уцелев в 1941-м, Борис Рунин вырвался из окружения и прошел всю войну корреспондентом газеты Северо-Западного фронта. Борис Рунин: "Каждый раз, бывая в Центральном доме литераторов, я невольно задерживаюсь у мемориальной доски с восемьюдесятью фамилиями московских писателей, павших смертью храбрых на войне.
Лоренцо де Медичи (младший), сын герцога Лоренцо де Медичи и принцессы Ирины Каррега, наследник знаменитого древнего рода, в котором были и влиятельные средневековые банкиры, и правители Флоренции эпохи Возрождения, и римские Папы, и члены царствующих фамилий Франции и Британии, живет теперь в испанской Барселоне и работает над историей многовековой борьбы клана своих блистательных предков за власть и влияние в Европе. Роман «Заговор королевы» — первая книга из задуманной им многотомной эпопеи, основанной на исследованиях колоссального фамильного архива Медичи и трудах множества современных историков, увлеченных грандиозной эпопеей великого семейства.
Кэтрин Джинкс живет то в Австралии, то в Канаде, но всю свою жизнь увлеченно изучает Средневековье, эпоху Крестовых походов и великих рыцарских орденов, рвавшихся к власти в Европе и Азии. Об этой эпохе она пишет и свои книги, пользующиеся неизменным успехом в англоязычном мире. Новый роман Джинкс переносит нас во Францию XIV века, в годы, когда католическая церковь ведет войну на уничтожение с еретиками-альбигойцами. Движение альбигойцев или катаров, отвергавших церковную иерархию и папство, охватило, начиная с XII века, всю южную Францию, увлекая и знать, и простолюдинов.
Детективы англичанки Сары Дюнан, среди которых вышедшие в «Иностранке» романы «Ножом по сердцу», «Родимые пятна», «На грани», хорошо известны в России. Так же как и ее захватывающий исторический триллер «Рождение Венеры». Новая книга Дюнан вновь переносит нас в далекую эпоху: время и место действия-Италия XVIвека, захват Рима чужеземными войсками, бегство Папы, зверства завоевателей. Прекрасной куртизанке Фьямметте и преданному ей карлику Бучино остается только бежать в родную Венецию, захватив с собою все, что можно унести… В попытках начать жизнь заново Фьямметта вынуждена разгадать множество загадок.
Изучая кровавую эпоху Тюдоров, англичанка Элисон Уир до недавнего времени публиковала имевшие огромный читательский успех жизнеописания королей и претендентов на британский престол. Неожиданно сменив жанр, Уир написала блестящий исторический роман о загадочной леди Джейн Грей, надевшей британскую корону почти случайно. Шестнадцатилетней Джейн совершенно безразлично ее близкое родство с королевской семьей. Она не сомневается в правах на престол Марии Тюдор и мечтает лишь об уединенной жизни в окружении любимых книг.